Читать как писатель

В своих рецензиях Герман Гессе писал только про любимые книги, следуя принципу: «Если похвалить не за что, я молчу». Автор «Игры в бисер» прочитал десятки тысяч произведений, опубликовал больше тысячи критических работ и обнаружил, что литература обладает магическими свойствами. В этом сборнике — часть публикаций Гессе: про сказки Андерсена, «Братьев Карамазовых», стихи Гете и другие сформировавшие его книги.

«Бродский создал неслыханную модель поведения. Он жил не в пролетарском государстве, а в монастыре собственного духа. Он не боролся с режимом. Он его не замечал. И даже нетвердо знал о его существовании».

Советский Союз и Америка в эпоху правления Рейгана, цензура и свобода, идеология и вольномыслие. В своей автобиографической повести Довлатов не только вспоминает моменты из жизни, но и размышляет о профессии писателя, рассказывает о любимых авторах и книгах и о их борьбе с границами как в политике, так и в головах людей.

Алексей Поляринов, автор двух романов, переводчик «Бесконечной шутки» и литературный критик, рассказывает про любимых писателей. Почти у каждого из них творчество тесно связано с личным опытом: Дон Делилло стал писать под впечатлением от убийства Кеннеди, Алан Мур женился на художнице, с которой 16 лет работал над порнокомиксом, Чарли Кауфман в отчаянии сочинил сценарий про то, как не может сочинить сценарий, а Стивен Кинг воплотил в литературе все свои страхи.

Генри Миллер был не только скандальным писателем, но и скандальным читателем. Он утверждал, что книги заслуживают не большего уважения, чем навоз, а читать следует не как можно больше, а как можно меньше. Но некоторым авторам Миллер отдавал должное, среди них — Ван Гог, Достоевский и Райдер Хаггард. В этой книге — его мысли о любимых писателях и читательских практиках, список из ста главных произведений его жизни и список «хочу прочитать» — на будущее.

«Во всей литературе дворян и разночинцев не найдем мы столько описаний солнца, сверкающего моря, лета и зноя — сколько в первых рассказах Горького».

Расшифровки выступлений Исаака Бабеля, посвященных советской литературе и писателям, которых в 30-е годы считали лояльными революции: Максима Горького, Дмитрия Фурманова, Эдуарда Багрицкого.

«Космическая поэзия Уитмена меньше всего была для меня историко-литературным явлением. Главное ее достоинство для меня было в том, что она дала мне как бы новое зрение, обогатила меня новым — широким и радостным — видением мира».

В начале XX века Корней Чуковский был влиятельным литературным критиком: он в пух и прах разносил популярных авторов и продвигал литературу футуристов. В книге «Мой Уитмен» Чуковский рассказывает о кумире своей молодости — американском поэте Уолле Уитмене, новаторе свободного стиха без рифмы и единого размера. Писатель дополнил издание своими переводами Уитмена, а также заметками русских и зарубежных критиков о нем.

«Кто пишет хорошо? Воннегут. Он гений, но все-таки он не фантаст. Некоторые считают его фантастом и возмущаются, когда он это отрицает, но это правда. Просто сложилось так, что ему проще выражать свои идеи при помощи некоторых условностей НФ-жанра. Мне кажется, “Сирены Титана” во многом похожи на “Автостоп…” Один хроносинкластический инфундибулум чего стоит (надеюсь, я правильно это произнес)! В общем, сходство имеется».

Лучший современный сказочник Гейман взялся рассказать о книге Дугласа Адамса. С упорством он идет по стопам Адамса, рассказывая о его жизни и о том, как писатель-неудачник вдруг написал культовую книгу о приключениях в космосе, почему ответ все-таки «42», как нужно ненавидеть героев собственного произведения и куда пропали дельфины-эмигранты.

«За исключением Шекспира, лучшие английские поэты, даже просто имена, Европе почти не известны. Единственные, кого везде читают, — это Байрон, которым восхищаются не за то, чем следовало бы, и Оскар Уайльд, которого жалеют как жертву английского лицемерия».

Знаменитый своей антиутопией «1984» Оруэлл к тому же и отличный эссеист. В этом сборнике он дискутирует о политике, пропаганде, религии, о поэзии и книгах, среди которых есть и «Хижина Дяди Тома», и «Шерлок Холмс», и «Суть дела» Грэма Грина. Здесь он выступает иногда чрезмерно категорично, а иногда — как в случае с Томасом Элиотом — рассуждает достаточно отстраненно. А еще в книге Оруэлл делится рассказами о начале своей писательской карьеры и размышляет о том, какое место в литературе ему отводится.

«Ерофеев — очень русский автор, то есть, по словам академика Лихачева, писатель, для которого светская литература связана с христианской традицией откровения, духовного прорыва из быта в бытие. Текст Ерофеева — всегда опыт напряженного религиозного переживания. Все его мироощущение наполнено апокалиптическим пафосом».

Александр Генис, один из соавторов «Родной речи» и «Русской кухни в изгнании», собрал под одной обложкой Пелевина, Толстого, Роулинг, Конан-Дойля, Беккета. Он пишет о них, как о старых друзьях, чьи книги помогли сформировать не одно поколение читателей, живо и с юмором объясняет суть их произведений и попутно рассказывает смешные и порой трагические истории из их жизни.

«Фолкнер нас провоцирует и не оставляет нам выбора, подводя к важной мысли — научиться по-настоящему читать можно лишь в том случае, если ты одновременно учишься сочинять. И наоборот».

Молодого, но уже зарекомендовавшего себя как отличного прозаика Аствацатурова сравнивают с Хармсом, Довлатовым и Вуди Алленом одновременно. Но еще он известен и как филолог-американист. Его «И не только Сэлинджер» — это сборник эссе о его любимых авторах: Фолкнере, Апдайке, Голдинге, Томасе Элиоте.

«“Рай” Данте — это апофеоз виртуальной реальности, в чистом виде нематериальный software, не отягощенный земным и адовым “жестким диском”, от которого остаются только обрезки “Чистилища”. “Рай” — это даже не современность: для читателя, не очень хорошо разбирающегося в истории, он может стать пугающе прекрасной моделью будущего. Это торжество чистой энергии, какое обещает нам веб-паутина, неспособная, однако, его дать. Это воспевание световых потоков, бесплотных тел, поэма, созданная из карликовых звезд и непрерывного Большого взрыва. Это история, события которой тянутся световыми годами; это, если хотите более близкий пример, славная “Космическая одиссея” со счастливым концом».

Эко писал не только романы: его научно-популярные статьи и эссе порой даже увлекательнее. В своем сборнике «О литературе» писатель собрал эссе и доклады с 1980 по 2000 год. Здесь он рассуждает о символизме, роли литературы, уровнях чтения, постмодернизме, экспериментах и фальсификациях в книгах и, конечно же, о любимых писателях, среди которых Данте, Джойс и Борхес.

«Томас Вулф глотал человечество и извергал лаву. Диккенс ежечасно обедал за новым столом. Мольер, вкусив мира, тянулся за скальпелем, так же делали Поуп и Шоу. Куда ни глянь, на просторах литературного космоса великие только и делают, что любят и ненавидят».

Классик фантастики, любитель космоса и динозавров написал более 800 книг. Еще его называют настоящим волшебником прозы, и недаром — к своей профессии Брэдбери подходил как маг, собирая романы как любовные эликсиры из тысячи разных ингредиентов. В этой книге собраны его эссе, посвященные писательству. Он делится воспоминаниями из детства, рассказывает, как приручить Музу и кто из великих писателей повлиял на его стиль больше всего.