Книги, написанные на языке любви

Пронзительная история любви Геннадия Шпаликова и Инны Гулая, и её отражение в сценарии фильма «Долгая счастливая жизнь» о «хороших людях, которые не могут быть вместе».

Попытка зафиксировать состояние, когда ты понимаешь, что с тобой произошло нечто, что заставляет тебя чувствовать и действовать иначе, чем чувствовал и действовал до сих пор.

Кто не читал сонеты Шекспира 127-154, адресованные смуглой леди, тот не знает, что значит любить.

Первый рассказ можно пропустить, чтобы не портить впечатление от историй, в которых мужчины умирают от любви. В одной из них в буквальном смысле слова.

"Ромео и Джульетта" - главная история любви последних четырех столетий, которая все еще пленяет своей трагической красотой. Эмоциональная волна шекспировского сюжета все еще накрывает читателя с головой. Но не только в повести, "печальнее которой нет на свете", в других не менее захватывающих историях тоже. Едва ли кто с тех пор написал об любви с большой силой.

Еще одна любовь мужчины к женщине, воплощенная в поэтические строчки едва ли не совершенным образом. О сколько глубины, сколько оттенков чувств любви проявляется в этих текстах, адресованных к некоей Лауре! Такова любовь, побеждающая смерть.

Одна из двух пражских поэм Цветаевой - плод неудачного романа с Константином Радзиевичем. В результате - страстный женский монолог, в котором любовь сравнивается с восхождением на Голгофу.

Любовный переполох в английской усадьбе с хорошо подстриженным газоном. Наука страсти нежной для женщин, написанная на женском языке. Как обольстить идеального мужчину всех времен и народов - мистера Дарси? Только Элизабет Беннет знает ответ на этот вопрос.

Пятидесятилетний корректор, закрашивающий седину, влюбляется в женщину, которая младше его на пятнадцать лет. Любовь пробуждает в корректоре творческие силы, и он начинает писать книгу, в которой излагает свою версию исторической осады Лиссабона, где его главный герой - португальский солдат влюблен в наложницу одного из крестоносцев. При этом Сарамаго настолько подробно описывает каждое движение душ и тел своих персонажей, что читаешь и любишь Марию-Сару вместе с главным героем и делаешься счастлив от того, что она отвечает ему взаимностью.

Дядя Ваня в 47 лет влюбился в 27-летнюю Елену Андреевну - жену профессора Серебрякова. Та к дяде Ване равнодушна, но готова ответить взаимностью доктору Астрову, в которого до беспамятства влюблена Соня - дочь Серебрякова от первого брака. Это и есть реальная любовь, и никто лучше Чехова про нее еще не написал.

Как же они его любили. Все до одной сходили по нему с ума. А он по ним - нет.

Жизнь женщины состоит из любви, которая сначала направлена в сторону мужчин, и этот путь полон опасностей и разочарований, затем ее фокус смещается в сторону ребенка, и любовь приобретает совсем иной аромат, но тревог от этого меньше не становится, они скорее только усиливаются. В чем же счастье? Да в том, что вся жизнь, какой бы она ни была, это отличный повод для стихов.

Книга, пронизанная кровосмесительной эротикой. Сексуальное притяжение рыжеволосой женщины - актрисы из уличного театра действует не только на главного героя, но и на читателя. Памук очень точно и захватывающе описывает состояние юношеской влюбленности - чувство, приносящее счастья ровно столько, сколько и разочарования.

Советская история любви в письмах. Еще будучи студентом Юрий Лотман полюбил студентку младше курсом Фрину. Его интеллектуальные ухаживания казались ей слишком навязчивыми. Письменное признание Лотмана в любви Фрина приняла холодно, потому что крутила роман с другим, и сказал ему об этом. Потом ей показалось, что ее кавалер слишком медлит с женитьбой, и она подумала, что может стоит все-таки выйти замуж за Лотмана. Пригласила его к себе в гости, угостила пирогом и стала жаловаться на судьбу. Настал черед Лотмана проявить холодность. Это было в конце сороковых. Она написала ему спустя семнадцать лет, когда оба успели обзавестись семьями. Они встретились, и поняли, что любят друг друга. Их роман продолжался до самой смерти Лотмана. Они пронесли любовь через все болезни и старость. Сначала жили в разных городах, а потому еще и в разных странах. За несколько лет до смерти Лотман сказал Фрине о том, что зря он отказал ей тогда, ведь за двадцать лет они ни разу не поссорились. Читаешь описание подробностей быта семидесятых-восьмидесятых, и понимаешь, как сильно изменился мир за последние тридцать лет. Декорации новые, а пьеса разыгрывается все та же.

В «Женщине на лестнице» Шлинк еще раз обращается к сюжетной конструкции отработанной им еще в «Чтеце» - самой знаменитой, благодаря голливудской экранизации, его книги. И в этот раз неопытный юноша влюбляется в куда более опытную женщину. И она отзывается на его робкие чувства, несмотря на то, что ее считают своей добычей богатый коллекционер и богемный художник. Но это только завязка. Самое интересное впереди. Как будут выглядеть и, что будут чувствовать герои, ввязавшиеся в незаурядную любовную драму, а речь идет о любовном четырехугольнике, много лет спустя? В этом и заключается повествовательная новизна произведений немецкого адвоката. Сначала некий экшен, а затем глубокая интроспекция всего того, что когда-то произошло. Это роднит сочинения Шлинка с реальной жизнью, в которой происходит не так уж и много ярких событий, со временем они сами собой выделяются на общем фоне, и наше сознание начинает на них фокусироваться. Шлинк подчеркивает: все происходит не просто так, у каждого события есть двойное дно. И задача его героя до этого дна добраться. Шлинк психологичен, но не изобретателен. «Женщина на лестнице» – это как одежда, пошитая на фабрике хорошо известной вам марки. Ее стоит покупать, если вы уже успели привязаться к этому бренду, и качество продукции вас вполне устраивает. В этом смысле Шлинк верен себе.

Мевлют увидел на свадьбе родственников красавицу Самиху, подойти и узнать ее имя не решился, а его двоюродный брат Сулейман, который оказался тоже влюблен в Самиху, ввел его в заблуждение, и сказал, что предмет обожания Мевлюта зовут Райиха, хотя на самом деле так звали сестру Самихи. Мевлют пишет Райихе письма из армии, имея в виду Самиху, и оказывается слегка разочарован, когда, похитив с помощью все того же Сулеймана Райиху, выясняет, что она совсем не та, кому он писал письма. Памук пишет историю любви, охватывая повествованием почти сорок лет. Исторические события идут фоном, декорации меняются, но одно остается неизменным – одинокий торговец, каждый вечер оглашающий своим призывным криком улицы Стамбула. Именно он заключают в себе связь настоящего с прошлым, и стоит ему исчезнуть, как эта связь прервется, и земля уйдет из-под ног.

Барон Мюнхгаузен и его незаконная жена Марта с легкой руки Григория Горина вошли в не слишком длинный список любовников всех времен и народов. Все дело в том, что сначала он ради нее пожертвовал своим именем и судьбой, а затем она отказалось от всего, о чем так мечтала. С тех пор признание в любви может звучать и так: "Они положили сырой порох, Карл! Они хотят тебе помешать!"

Поэма - признание в любви, настолько страстное, насколько это только возможно, признание на самом пределе чувств, который Владимир Маяковский смог не только достигнуть, но и описать это состояние. Вряд ли кто-то еще сможет это повторить.

Шварц в "Обыкновенном чуде" в уста одного из самых ярких из всех придуманных ими персонажей - Волшебника вложил слова, которым должен задаваться каждый влюбленный: "Кто смеет рассуждать или предсказывать, когда высокие чувства овладевают человеком? Нищие, безоружные люди сбрасывают королей с престола из любви к ближнему. Из любви к родине солдаты попирают смерть ногами, и та бежит без оглядки. Мудрецы поднимаются на небо и ныряют в самый ад — из любви к истине. Землю перестраивают из любви к прекрасному. А ты что сделал из любви к девушке?" Эти слова вдохновляют и до сих пор.

Еще одна классическая история любви, которая во много послужила основой для шедевра уже XX века - "Мастера и Маргариты" Булгакова. Здесь любовь выступает как чувство, спровоцированное дьяволом, когда за мимолетным наслаждением следуют одни лишь несчастья - это с одной стороны, с другой - то разве может что-то остановить любовь, даже если речь идет о перспективе собственной смерти.