Бродский, мне кажется, по натуре и воспитанию питерскому был очень сдержанный человек. С потрясающим внутренним стержнем и строгими внутренними правилами, которых органически не мог нарушить. Его выкинули из страны, отлучили от русского языка… Мы не знаем, как Бродский сидел в своей Венеции, каково ему было кормить голубей и писать по-английски. Он никогда не говорил, что у него там, внутри. В его стихах есть и аскеза. Он математик в стихе. Многие метафоры сложно просечь с первого раза. А потом, когда въезжаешь в суть, в технологию языка, потрясает глубина мысли… Даже не мысли, а её преломления через язык. В этом особый шарм для меня: Дорогая, я вышел сегодня из дому поздно вечером подышать свежим воздухом, веющим с океана. Закат догорал в партере китайским веером, и туча клубилась, как крышка концертного фортепьяно.
