Считать виновной

– Если есть что. Мы – семья, а это самое главное. Семья сильна тем, что держится вместе. Если потребуется, против всего мира.

Она обдумывала этот шаг всю дорогу до дома, но там, в светлой, веселой кухоньке, сама эта мысль показалась ей глупой и даже панической. До северного побережья полчаса на машине. Захочет ли шеф полиции посылать сюда своего человека? Ради чего и на каком основании? Только потому, что какая-то старушка якобы увидела какой-то огонек? Да и чем таким особенным мог привлечь вора Роуз-Хилл?
– Это только мое воображение. Или глаза подвели. Как-никак семьдесят четыре года. Трудно ожидать, что в таком возрасте у человека все работает как надо.
Оззи, повертевшись, разлегся на полу и быстро уснул.
– Господи, – вздохнула мисс Сент-Джон. – Я уже разговариваю с собакой. И чего ждать дальше?
Оззи, как обычно, свое мнение оставил при себе.

В зале суда не было свободных мест, да еще с десяток любопытных остались в коридоре, а ведь суд еще и не начинался, и на заседании всего лишь шла речь об освобождении под залог. По закону, этот вопрос должен быть рассмотрен в течение сорока восьми часов после ареста.
Чейз, сидевший во втором ряду вместе с Эвелиной и ее отцом, полагал, что дело не займет много времени. Факты очевидны, вина подозреваемой неоспорима. Судья сделает короткое заявление, ударит молоточком, и все разойдутся.
А убийцу вернут в тюремную камеру, где ей самое место.
– Цирк, вот что это такое, – проворчал отец Эвелины, Ноа Деболт. Крепкий, седовласый, с густым низким голосом, он и в шестьдесят шесть лет выглядел внушительно и грозно.

Возьмем, к примеру, меня. В моем досье нет ничего скандального или ужасного. А что, если я сама пролезла в коттедж и заменила документы, изобличавшие меня как опасную преступницу, на вполне невинные?
Чейз улыбнулся:
– Хорошо, мисс Сент-Джон, в моем списке подозреваемых вы займете первое место.
– Не надо меня недооценивать, мистер Тримейн. Возраст еще не причина, чтобы сбрасывать кого-либо со счетов. У меня и сейчас здесь побольше, – она постучала себя пальцем по голове, – чем у Джорджа Лапьера во цвете лет.
– Иными словами, – вставила Миранда, – вы хотите сказать, что присутствие чьего-либо имени в этой папке – как и отсутствие в ней такового – само по себе ничего не значит.
– Верно.
Миранда нахмурилась:
– Я вот чего не понимаю. Наш воришка обыскивает письменный стол.