bookmate game
Белла Ахмадулина

Стихи о женщинах и любви

Сообщить о появлении
Загрузите файл EPUB или FB2 на Букмейт — и начинайте читать книгу бесплатно. Как загрузить книгу?
  • Natia Miminoshviliцитирует5 лет назад
    Смеясь, ликуя и бунтуя,
    в своей безвыходной тоске,
    в Махинджаури, под Батуми,
    она стояла на песке.
  • Фелиция Белковацитирует3 года назад
    Четверть века, Марина, тому,
    как Елабуга ластится раем
    к отдохнувшему лбу твоему,
    но и рай ему мал и неравен.
    Неужели к всеведенью мук,
    что тебе удалось как удача,
    я добавлю бесформенный звук
    дважды мною пропетого плача?
    Две бессмыслицы – мертв и мертва1,
    две пустынности, два ударенья –
    царскосельских садов дерева,
    переделкинских рощиц деревья.
    И усильем двух этих кончин
    так исчерпана будущность слова.
    Не осталось ни уст, ни причин,
    чтобы нам затевать его снова.
    Впрочем, в этой утрате суда
    есть свобода и есть безмятежность:
    перед кем пламенеть от стыда,
    оскорбляя страниц белоснежность?
    Как любила! Возможно ли злей?
    Без прощения, без обещанья
    имена их любовью твоей
    были сосланы в даль обожанья.
    Среди всех твоих бед и плетей
    только два тебе есть утешенья:
    что не знала двух этих смертей
    и воспела два этих рожденья
  • Фелиция Белковацитирует3 года назад
    И усильем двух этих кончин
    так исчерпана будущность слова.
    Не осталось ни уст, ни причин,
    чтобы нам затевать его снова.
  • Фелиция Белковацитирует3 года назад
    Неужели к всеведенью мук,
    что тебе удалось как удача,
    я добавлю бесформенный звук
    дважды мною пропетого плача?
    Две бессмыслицы – мертв и мертва1,
    две пустынности, два ударенья –
  • Фелиция Белковацитирует3 года назад
    А напоследок я скажу:
    прощай, любить не обязуйся.
    С ума схожу. Иль восхожу
    к высокой степени безумства.
    Как ты любил? – ты пригубил
    погибели. Не в этом дело.
    Как ты любил? – ты погубил,
    но погубил так неумело.
    Жестокость промаха... О, нет
    тебе прощенья. Живо тело
    и бродит, видит белый свет,
    но тело мое опустело.
    Работу малую висок
    еще вершит. Но пали руки,
    и стайкою, наискосок,
    уходят запахи и звуки
  • Фелиция Белковацитирует3 года назад
    Прощай! Прощай! Со лба сотру
    воспоминанье: нежный, влажный
    сад, углубленный в красоту,
    словно в занятье службой важной.
    Прощай! Всё минет: сад и дом,
    двух душ таинственные распри
    и медленный любовный вздох
    той жимолости у террасы.
    В саду у дома и в дому
    внедрив многозначенье грусти,
    внушала жимолость уму
    невнятный помысел о Прусте.
    Смотрели, как в огонь костра,
    до сна в глазах, до мути дымной,
    и созерцание куста
    равнялось чтенью книги дивной.
    Меж наших двух сердец – туман
    клубился! Жимолость и сырость,
    и живопись, и сад, и Сван –
    к единой муке относились.
    То сад, о Сван являлись мне,
    цилиндр с подкладкою зеленой
    мне виделся, закат в Комбре
    и голос бабушки влюбленной.
    Прощай! Но сколько книг, дерев
    нам вверили свою сохранность,
    чтоб нашего прощанья гнев
    поверг их в смерть и бездыханность.
    Прощай! Мы, стало быть,– из них,
    кто губит души книг и леса.
    Претерпим гибель нас двоих
    без жалости и интереса
  • Фелиция Белковацитирует3 года назад
    О, мой застенчивый герой,
    ты ловко избежал позора.
    Как долго я играла роль,
    не опираясь на партнера!
    К проклятой помощи твоей
    я не прибегнула ни разу.
    Среди кулис, среди теней
    ты спасся, незаметный глазу.
    Но в этом сраме и бреду
    я шла пред публикой жестокой –
    всё на беду, всё на виду,
    всё в этой роли одинокой.
    О, как ты гоготал, партер!
    Ты не прощал мне очевидность
    бесстыжую моих потерь,
    моей улыбки безобидность.
    И жадно шли твои стада
    напиться из моей печали.
    Одна, одна – среди стыда
    стою с упавшими плечами.
    Но опрометчивой толпе
    герой действительный не виден.
    Герой, как боязно тебе!
    Не бойся, я тебя не выдам.
    Вся наша роль – моя лишь роль.
    Я проиграла в ней жестоко.
    Вся наша боль – моя лишь боль.
    Но сколько боли. Сколько. Сколько.
    1960–1961
  • Фелиция Белковацитирует3 года назад
    Ни слова о любви! Но я о ней ни слова,
    не водятся давно в гортани соловьи.
    Там пламя посреди пустого небосклона,
    но даже в ночь луны ни слова о любви!
    Луну над головой держать я притерпелась
    для пущего труда, для возбужденья дум.
    Но в нынешней луне – бессмысленная прелесть,
    и стелется Арбат пустыней белых дюн.
    Лепечет о любви сестра-поэт-певунья –
    вполглаза покошусь и усмехнусь вполрта.
    Как зримо возведен из толщи полнолунья
    чертог для Божества, а дверь не заперта.
    Как бедный Гоголь худ там, во главе бульвара,
    и одинок вблизи вселенской полыньи.
    Столь длительной луны над миром не бывало,
    сейчас она пройдет. Ни слова о любви!
    Так долго я жила, что сердце притупилось
    но выжило в бою с невзгодой бытия,
    и вновь свежим-свежа в нём чья-то власть и милость.
    Те двое под луной – неужто ты и я?
    1974
  • Фелиция Белковацитирует3 года назад
    Молитва

    Ты, населивший мглу Вселенной,
    то явно видный, то едва,
    огонь невнятный и нетленный
    материи иль Божества.
    Ты, ангелы или природа,
    спасение или напасть,
    что Ты ни есть – Твоя свобода,
    Твоя торжественная власть.
    Ты, нечто, взявшее в надземность
    начало света, снега, льда,
    в Твою любовь, в Твою надменность,
    в Тебя вперяюсь болью лба.
    Прости! Молитвой простодушной
    я иссушила, извела
    то место неба над подушкой,
    где длилась и текла звезда.
    Прошу Тебя, когда темнеет,
    прошу, когда уже темно
    и близко видеть не умеет
    мной разожжённое окно.
    Не благодать Твою, не почесть –
    судьба земли, оставь за мной
    лишь этой комнаты непрочность,
    ничтожную в судьбе земной.
    Зачем с разбега бесприютства
    влюбилась я в ее черты
    всем разумом – до безрассудства,
    всем зрением – до слепоты?
    Кровать, два стула ненадежных,
    свет лампы, сумерки, графин
    и вид на изгородь продолжен
    красой невидимых равнин.
    Творилась в этих желтых стенах,
    оставшись тайною моей,
    печаль пустых, благословенных,
    от всех сокрытых зимних дней.
    Здесь совмещались стол и локоть,
    тетрадь ждала карандаша
    и, провожая мимолётность,
    беспечно мучилась душа
  • Фелиция Белковацитирует3 года назад
    Люблю, Марина, что тебя, как всех,
    что, как меня,–
    озябшею гортанью
    не говорю: тебя – как свет! как снег! –
    усильем шеи, будто лед глотаю,
    стараюсь вымолвить: тебя, как всех,
    учили музыке. (О крах ученья!
    Как если бы, под Бо́гов плач и смех,
    свече внушали правила свеченья.)
    Не ладили две равных темноты:
    рояль и ты – два совершенных круга,
    в тоске взаимной глухонемоты
    терпя иноязычие друг друга.
    Два мрачных исподлобья сведены
    в неразрешимой и враждебной встрече:
    рояль и ты – две сильных тишины,
    два слабых горла музыки и речи.
    Но твоего сиротства перевес
    решает дело. Что рояль? Он узник
    безгласности, покуда в до-диез
    мизинец свой не окунет союзник.
    А ты – одна. Тебе – подмоги нет.
    И музыке трудна твоя наука –
    не утруждая ранящий предмет,
    открыть в себе кровотеченье звука.
    Марина, до! До – детства, до – судьбы,
    до – ре, до – речи, до – всего, что после,
    равно, как вместе мы склоняли лбы
    в той общедетской предрояльной позе,
    как ты, как ты, вцепившись в табурет,–
    о, карусель и Гедике ненужность! –
    раскручивать сорвавшую берет,
    свистящую вкруг головы окружность.
    Марина, это всё – для красоты
    придумано, в расчете на удачу
    раз накричаться: я – как ты, как ты!
    И с радостью бы крикнула, да – плачу
fb2epub
Перетащите файлы сюда, не более 5 за один раз