Первый нехороший человек

Я годами натаскивала себя быть самой себе слугой, чтобы, когда возникнут обстоятельства чрезвычайной беды, обо мне позаботятся

пару часов назад мы сидели у него в машине, и я думала: Давай не будем тратить время на разговоры о ней, когда нам столько всего нужно сказать друг другу.

В его ладони заключался жар и вес, какой бывает только у настоящих ладоней. И сто воображаемых рук никогда не будут такими теплыми.

Я сидела напротив него на, может, сотнях заседаний совета директоров, но никогда не позволяла себе по-настоящему рассмотреть его лицо. Все равно что знать, как выглядит луна, и никогда не останавливаться, чтобы отыскать на ней человека.

Я села на унитаз и ностальгически обозрела свои бедра. Скоро они будут постоянно переплетены с его бедрами, никакого уединения – даже когда им хотелось бы.

Пес – это вы, какой знали себя до сих пор?

Да.

Страх – это для бедных.

Девушки в мои юные годы сердились, но гнев направляли внутрь себя, резали вены и становились подавленными, тогда как нынешние девушки просто выдавали «р-р-р-р-р» и прижимали кого-нибудь к стенке. Кто знает, какой метод лучше?

От слов «молоко», «жировые отложения» и «мясо» стекла в машине запотели быстрее, чем от более постных слов. Мы оказались в своего рода сливочном облаке.

Он откашлялся, а затем притих. Может, ничего не скажет, а хуже мужчины поступать не способны.