Международный психоаналитический заголовок. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа»

Если можно так сказать, кинематограф занят работой по экранной репрезентации этих глубоких фантазий в видимой, слышимой, как правило, фигуративной и сюжетно представимой (если речь не идет об экспериментальном кино) форме. Форме, которая порождает мощный перцептивный (прежде всего визуальный и аудиальный), а также сенсорно-телесный, интеллектуальный и аффективный опыт.

намеренно или ненамеренно кинематограф постоянно обращается и обращает нас к глубочайшим бессознательным фантазиям и к их воплощению различными кинематографическими средствами.

Гораздо чаще влечение к смерти проявляется в редукции, «подрывании» и элиминации всего, что вызывает чувства восхищения, зависимости, соперничества и особенно зависти.

в какой степени «нерепрезентированность» в психике Сержа очень важных аспектов его опыта является «негативом» пассивно пережитой им и не вербализованной впоследствии матерью ранней травмы, как это предполагает Ботелла, а в какой степени она – результат более активного деструктивного процесса, который Фрейд, а за ним Кляйн концептуализировали как влечение к смерти [Todestriebe]? Фрейд, Кляйн и Ривьер связывали с этим процессом негативные терапевтические реакции в случаях пациентов, которые позже были описаны под разными диагностическими наименованиями, такими как «деструктивный нарциссизм» (Розенфельд), «нарциссизм смерти» (Грин) и «аддикция близости к смерти» (Joseph, 1989; см. также: Такетт, 2016 в этом выпуске)

помимо прямого указания на центральное универсальное психическое событие в этой формулировке Фрейда содержится и имплицитное указание на универсальные аккомпанементы данного события – бессознательное чувство вины и ужасные фантазии об отмщении и наказании за эти чувства и желания. Эти чувства и фантазии образуют устойчивые во времени и присутствующие практически во всех культурах мотивы, питающие не только симптомы психических расстройств, но и творчество, породившее величайшие произведения европейского искусства и европейской литературы.

ядро системы Бсз и бессознательной фантазии обозначается Фрейдом довольно рано – уже в 1897 году в его переписке с Флиссом (Masson et al., 1985; цит. по: Steiner, 2003). Фрейд подчеркивает, что это универсальное событие, связанное с событием раннего детства и присутствующее в психике взрослого. Это событие – влюбленность ребенка в свою мать и ревность к отцу.

Способность к символизации в мышлении, речи и, шире, в коммуникации (внешней и внутренней) признается сегодня одним из главных эволюционных и культурных достижений вида homo sapiens.

«работа психоанализа состоит из двух довольно различных порций, т.е. выполняется в двух отдельных локальностях и вовлекает двух людей, каждому из которых отведена отдельная задача» [Freud, 1937, p. 258]. Задача пациента — вспомнить свой некогда пережитый, но вытесненный и ставший бессознательным опыт. Эти, как их называет Фрейд, кусочки «потерянной памяти», фрагменты «исторической правды» остаются активными и сейчас, но недоступны пациенту без анализа и заменены различными симптомами, ингибициями и искажениями. Задача аналитика, как ее понимает Фрейд, — разобраться в динамических детерминантах и результатах самого процесса такого забвения, которое не просто случилось когда-то давно,висторическом (или даже доисторическом, см. выше) прошлом, но которое постоянно воспроизводится в текущей жизни и в анализе. Работа аналитика — это попытка шаг за шагом, по различным «следам» вытеснения, оставленным в психике пациента (по фрагментам воспоминаний, по сновидениям, по ассоциациям и по поведению пациента в анализе и, конечно, по проявлениям сопротивления и переноса), восстановить забытое, точнее — сконструировать его. Работа конструкции и реконструкции опирается на концептуальный аппарат. И, как отмечает в этой статье Фрейд, она напоминает работу археолога, хотя и отличается от нее, поскольку имеет дело не с разрушенными объектами прошлого, а с живыми и активными психическими образованиями. Кроме того, конструкция аналитика должна быть сообщена пациенту и требует определенного искусства интерпретирования.

Наше понимание переноса в большей мере вытекает из понимания того, как пациенты по многим и различным причинам воздействуют на нас; как они пытаются втянуть нас в свои защитные системы; как они бессознательно отыгрывают с нами в переносе, пытаясь добиться, чтобы мы отыгрывали с ними; как они передают аспекты своего внутреннего мира, выстроенного со времени младенчества — выработанного в детстве и взрослом возрасте.

труды Джозеф были собраны в книге «Психическое равновесие и психическое изменение»