XXL

Архитектура – это не только контур, но и пустота, которую он очерчивает.

Я думала, что забота — это выручать человека. Но, похоже, что иногда настоящая забота — это дать человеку возможность выручить себя самостоятельно.

«Боль хочет, чтобы ее чувствовали». И грусть хочет, чтобы ее чувствовали. Почему-то принято избегать всех «отрицательных» эмоций. Но они не отрицательные! Избегать их — это как стараться нарисовать картину только в светлых тонах. Наверное, так можно сделать, и, наверное, может даже получиться неплохо, но, если все картины будут только такими, — это же кошмар! Какое счастье, что есть темные тона, что есть мрачные картины, что есть тяжелые ноты. Жизнь — это весь спектр!

В масштабах Вселенной наши жизни так коротки и смешны, что нет никакой разницы, штурмуешь ты кресло президента, музыкальные чарты или подметаешь на кухне пол. Возможно, подмести пол даже поважнее.

Время лечит, но как принять сразу дозу побольше? Оно выдает свои лекарства так безжалостно строго, когда они сильнее всего нужны!

Я думаю, что брекеты — это удовольствие, которое нужно попробовать до двадцати пяти. Пора брать коня за рога.

— Кто тебе это сказал? Мне кажется, брекетам сейчас все возрасты покорны. Одна моя знакомая недавно поставила их в тридцать.

— Да, но после двадцати пяти уже не то. Ты уже умный, успешный, спокойный, все принимаешь философски — брекеты так брекеты, надо так надо. Как бабуся заботишься о своем здоровье. Никакого удовольствия. По-настоящему брекеты раскрываются до двадцати пяти: тут тебе и драма «почему именно я», и переживания о внешности, и необходимость ужаться. До двадцати пяти брекеты — это приключение, а после — медицинская процедура.

Голова человека по устройству своей деятельности напоминает кухню: какие ингредиенты положишь — такое блюдо и получится.

Все могут спросить «как дела?», но почему именно его «как дела?» так действует на других? Она поняла его суперсилу. Он замечает людей. Не себя через них, а именно их. Он дает им почувствовать, что они существуют, и тогда они действительно начинают существовать. В его «как дела?» нет ничего про себя, его «как дела?» полностью про собеседника.

Она живет одна, и ей не хватает внимания. Она ругается, чтобы убедиться, что существует. Если ее замечать, она становится доброй.

Бедные люди улыбаются сердцем. Когда улыбаются богатые, я не знаю точно почему, может быть, из вежливости.