Два маленьких шага по мокрому песку

Спрашивают людей, что бы они сделали, если бы им сообщили, что они живут последний день своей жизни. У всех взрослых грандиозные планы: они постараются осуществить максимум желаний в минимальный срок. Кто-то намерен как следует попировать. Тот же вопрос задают маленькому мальчику, собирающему железную дорогу.
— Если бы ты знал, что сегодня вечером умрешь, что бы ты тогда сделал особенного?
— Ничего, я бы продолжал играть.

Дети обладают способностью после слез радоваться еще сильнее. Все потому, что они не планируют будущее — они живут только настоящим.

— А я предпочитаю слышать: «Она умерла». Я не боюсь смерти. Все умрут. Смерть — это не страшно. Это печально, но не страшно.
Почему мы, взрослые, ответственные, рассудительные, мудрые, утратили эту дивную простоту? Мы запутались в лицемерии, недомолвках, запретах. Из-за осторожности или из-за страха мы прогоняем из нашего лексикона такие слова, как «смерть». Это слово стараются не произносить, как неприятное для слуха. Однако это реальность, которой невозможно избежать. Гаспар напомнил мне об этом очень естественно. Я хотела уберечь своего маленького мальчика, переиначив слова, но только больше его разволновала. Он не нуждался в моей предосторожности, он хотел, чтобы я его утешила. Ранят не слова, а то, как вы их произносите.

Добавьте жизни дням, если нельзя добавить дней жизни…

Кто-то сказал, что жизнь — это череда расставаний. С рождения до смерти. Расставания физические или моральные. Расставания временные или окончательные. Расставания наполовину или полностью. Расставания тихие или бурные. Отдаления, освобождения. Страдания, разрывы.
Обучаться жизни всегда приходится, отстаивая свою самостоятельность.

Я не боюсь смерти. Все умрут. Смерть — это не страшно. Это печально, но не страшно.

— Если бы ты знал, что сегодня вечером умрешь, что бы ты тогда сделал особенного?
— Ничего, я бы продолжал играть.

Фотографии иногда бывают чересчур откровенными, потому что они ничего не скрывают. Они слишком реалистичны. Живопись — искусство более деликатное. Она может затушевать непривлекательные трубки, громоздкое оборудование, чтобы оставить только самое главное — спящую на своей кроватке прекрасную девочку.

Что действительно непереносимо — это отсутствие любви. Можно все вынести, если любишь и любим. Даже боль. Даже страдание.

Неужели нужно всегда сравнивать несчастья? Устанавливать их иерархию и классифицировать? Невыносимо ощущать себя на самой высокой ступени испытаний. Если так рассуждать, то нас тогда стоит отнести к категории Неприкосновенных. Тех, чьи страдания находятся на вершине пирамиды. Недосягаемых. Изолированных. Отчаявшихся.