«Ни копейки Люся с Катюхи не взяла. Святой человек. Правда, после Люсиного отъезда из шифоньера исчез золотой гарнитур: рубиновые колечко, серёжки и цепочка с кулоном. Всё перерыла — найти не может. Но Люся перед отъездом — вот добрая-то душа! — предупредила о возможном исчезновении драгоценностей. И наводку дала: чьих рук дело. Кого-то из подруг. Из тех, кто в её дом вхож, иезуитской улыбочки с губ не спускает. Кому Катюха верит и оставляет одну в комнате. А нельзя оставлять, даже в туалет на минутку отлучаться. Люди нынче без стыда, без совести. С виду ангелиц из себя строят, а копни глубже — нос зажмёшь… Мы с Катюхой мучительно краснеем, отводим друг от друга глаза. — Схожу в туалет, — встаёт Катюха. — Нет!!! — в ужасе кричу я. — Я не останусь… одна. Пойду с тобой… в туалет! В смысле, домой. У меня, это, я вспомнила… Дела. Да! Срочные дела».
