Дневник секретаря Льва Толстого

Лев Николаевич засмеялся. Об этой брошюре он рассказывал вечером. Она представляет попытку сделать крайние выводы из всех популярных современных научных теорий — выводы в практической области: так, например, автор утверждает, что женщины не будут рожать как теперь, а дети будут происходить из яиц; что общение между людьми словом, языком заменится общением посредством внушения; что, собрав жизненные силы («фагоцитозы», состоящие, кажется, из «электронов») в одну перчатку, можно, надев эту перчатку, одной рукой поднять невероятные тяжести; что пища будет приготовляться химически и много другое. Забавнее всего, что автор всей этой чепухи основывается на авторитете ученых и излагает всё это совершенно серьезно.

прося меня никому до времени об этом не рассказывать. К ножке кровати Л.Н. Софьей Андреевной давно уже был привязан на незаметном месте православный образок. После отъезда Л.Н. она отвязала образок: оказалось, что воздействие святыни было совершенно противоположно желаемому.

времени об этом не рассказывать. К ножке кровати Л.Н. Софьей Андреевной давно уже был привязан на незаметном месте православный образок. После отъезда Л.Н. она отвязала образок: оказалось, что воздействие святыни было совершенно противоположно желаемому.

Написал письмо к жене, которое вручил Александре Львовне для передачи матери. Письмо гласило:
«Отъезд мой огорчит тебя. Сожалею об этом, но пойми и поверь, что я не мог поступить иначе. Положение мое в доме становится, стало невыносимым. Кроме всего другого, я не могу более жить в тех условиях роскоши, в которых жил, и делаю то, что обыкновенно делают старики моего возраста: уходят из мирской жизни, чтобы жить в уединении и тиши последние дни своей жизни.
Пожалуйста, пойми это и не езди за мной, если и узна­ешь, где я. Такой твой приезд только ухудшит твое и мое положение, но не изменит моего решения. Благодарю тебя за твою честную 48-летнюю жизнь со мной и прошу простить меня во всем, чем я был виноват перед тобой, так же как и я от всей души прощаю тебя во всем том, чем ты могла быть виновата передо мной. Советую тебе помириться с тем новым положением, в которое ставит тебя мой отъезд, и не иметь против меня недоброго чувства.
Если захочешь что сообщить мне, передай Саше, она будет знать, где я, и перешлет мне что нужно; сказать же о том, где я, она не может, потому что я взял с нее обещание не говорить этого никому.
28 окт.

Лев Толстой».

Приносят телеграмму. Редакция «Петербургской газеты» просит сообщить о состоянии здоровья Толстого.
— Что же писать? — спрашивает Софья Андреевна.
— Напиши, что умер и похоронен, — смеется Л.Н.

Сумароков позволил себе, без разрешения Сергея Львовича, охотиться в «его» лесу на «его» волков.
В одном из самых оживленных мест рассказа Сергея Львовича Л.Н. вдруг спросил у сына:
— А волки ничего не знают?
Сергей Львович сначала опешил, а потом добродушно рассмеялся.
— Нет, ничего не знают! — сказал он

Да так, — отвечает Аннушка. — Книжка такая есть, мне граф дал. Там и говорится, что все мы помирать будем. А коли смерть вспомнишь, так и полегчает. Я всегда, как горе какое на душе: эй, ребята! читай Марка Аврелия!.. Послушаешь, и всё горе пройдет

Если человек понимает свое назначение, но не отрекается от своей личности, то он подобен человеку, которому даны внутренние ключи без внешних». Собственно вся-то «трудность» здесь в ясности представления, что такое внешние ключи и ключи внутренние.

радость совершенная в том, чтобы когда тебя обругают и выгонят вон, смириться и сказать себе, что это так и нужно, и никого не ненавидеть. И до такого состояния мне еще очень, очень далеко!

— Я уже много раз формулировал это. Любовь — соединение душ, разделенных телами друг от друга. Любовь — одно из проявлений Бога, как разумение — тоже одно из его проявлений. Вероятно, есть и другие проявления. Посредством любви и разумения мы познаем Бога, но во всей полноте существо Бога нам не открыто. Оно непостижимо, и, как у вас и выходит, в любви мы стремимся познать божественную сущность