Опасная идея Дарвина: эволюция и смысл жизни

Земле около 4,5 миллиарда лет, и первые формы жизни появились на ней довольно «рано»; простейшие одноклеточные организмы — прокариоты — возникли по меньшей мере 3,5 миллиарда лет назад, и после этого приблизительно 2 миллиарда лет на Земле обитали лишь бактерии, сине-зеленые водоросли и родственные им простейшие организмы. Затем, приблизительно 1,4 миллиарда лет назад, произошла знаменательная революция: некоторые из этих простейших живых организмов объединились — в буквальном смысле, — а затем некоторые похожие на бактерий прокариоты проникли в мембраны других прокариот, что привело к появлению эукариот — клеток, имеющих ядра и другие внутриклеточные структуры [117]. Эти структуры, называемые органеллами или пластидами, — ключевое конструкторское нововведение, открывающее путь к ныне обитаемому Пространству Замысла. Хлоропласты в растениях, обеспечивающие процесс фотосинтеза, и митохондрии, наличествующие в каждой клетке любого растения, животного, гриба — любого организма, состоящего из ядросодержащих клеток, — это элементарные фабрики, перерабатывающие кислород в энергию и позволяющие всем нам обойти Второй закон термодинамики, используя материалы и энергию, заимствованные из окружающей среды. Греческая приставка εὖ- означает «хороший», и, с нашей точки зрения, эукариоты были безусловным усовершенствованием, поскольку благодаря своей сложной внутренней структуре они могли специализироваться, что в конечном счете сделало возможным создание многоклеточных организмов — в том числе нас с вами.

У QWERTY нет рационального объяснения — только историческое

Меня всегда восхищала дарвиновская теория эволюции посредством естественного отбора, но за прошедшие годы я столкнулся с удивительно большим числом мыслителей, у которых эта великая идея вызывает целый спектр негативных реакций: от скептического ворчания до неприкрытой враждебности.

так, вот в чем опасная идея Дарвина: алгоритмический уровень является тем уровнем, на котором дается лучшее объяснение скорости бега антилопы, крыльям орла, форме орхидеи, разнообразию видов и всем другим удивительным чудесам мира природы. Сложно поверить, что что-то столь бездумное и механическое, как алгоритм, могло создать что-то столь поразительное. Сколь бы эффектными ни были творения алгоритма, базовый процесс всегда представляет собой всего лишь ряд по отдельности бессмысленных шагов, которые следуют друг за другом без помощи какого-либо разумного надзирателя; эти шаги — по определению «автоматические», они представляют собой действие автомата. Они обусловлены друг другом или слепым случаем — тем, как кости лягут, если угодно, — и больше ничем. Плоды большинства знакомых нам алгоритмов довольно скромные: они позволяют делить в столбик, составлять алфавитные списки или рассчитывать доход среднего налогоплательщика. Более изощренные алгоритмы порождают броскую компьютерную графику, которую мы ежедневно видим на телевизионном экране, преображая лица, создавая стаи катающихся на коньках белых медведей, воспроизводя целые виртуальные миры, населенные существами, которых раньше никто не видел и вообразить себе не мог. Однако настоящая биосфера остается на много порядков более причудливой. Может ли она быть результатом всего лишь каскада алгоритмических процессов, обусловленных случайным стечением обстоятельств? И если так, кто создал этот каскад? Никто. Он сам является продуктом слепого, алгоритмического процесса. Как писал об этом сам Дарвин в письме к геологу Чарлзу Лайелю вскоре после публикации «Происхождения видов»: «Я и ломаного гроша не дам за теорию естественного отбора, если ей на одной из стадий потребуется чудо <…> Если бы я убедился, что теории естественного отбора требуется такое дополнение, я б с отвращением ее отбросил…»

Гарантированный результат: что бы ни делал алгоритм, при безошибочном исполнении он всегда приводит к ожидаемому результату. Алгоритм — рецепт надежный.

«Удивительная жизнь: сланцы Бёрджеса и природа истории» [64] заключается в том, что, если мы «отмотаем жизнь назад» и проиграем ее снова и снова, вероятность Нас как продукта любого иного хода эволюции окажется бесконечно мала. Это — безусловная истина (если под «нами» мы понимаем конкретную разновидность Homo sapiens: бесшерстное, прямоходящее существо, у которого на руках по пять пальцев, говорящее по-английски и по-французски, играющее в теннис и шахматы). Эволюция — это не процесс, целью которого является наше появление, но из этого не следует, что эволюция не является алгоритмическим процессом, в действительности приведшим к нашему появлению

Разумеется, верно, что, будучи простым смертным, Дарвин унаследовал великое множество идей, способов выражения своих мыслей, подходов, предубеждений и представлений, соответствующих его положению в обществе (как это мог бы назвать викторианский джентльмен), но верно также, что так легко приходящие на ум во время разговора об эволюции экономические метафоры своей силой обязаны одному из существеннейших свойств дарвиновского открытия.

Идея, что все плоды эволюции можно назвать результатами алгоритмического процесса, и есть опасная идея Дарвина.

Опыта о человеческом разумении

Диалогов о естественной истории религии