Нахалки

«Женщина, играющая главную роль в пьесе собственного честолюбия, вряд ли станет рыдать, что ей не досталась главная роль в пьесе честолюбия того или иного мужчины».

Мокро у воды в лапах,
Бритвы скользят в крови,
У газа противный запах.
Что поделать — живи.

Любовные интриги Маккарти в этом смысле были такие же, как у Паркер: мужчина держался где-то на втором плане.

Кьеркегор был одним из первооткрывателей концепции ангста — ощущения, что есть какой-то глубокий дисбаланс в мире и в нас самих.

Возможно, как полагают некоторые ученые, Арендт потому не замечала никаких форм дискриминации женщин, что намного более заметной мишенью для преследования было ее еврейство. Враждебность к женщинам была практически невидима на фоне кампании нацистов против евреев.

Что касается экзистенциализма, то Арендт была в Париже шапочно знакома с Жан-Полем Сартром. Она говорила, что на нее произвели впечатление «Тошнота» Сартра и «Посторонний» Альбера Камю. Но в отношении этих людей она испытывала те же опасения, что в отношении всех вообще интеллектуалов и их склонности «говоря символически, не высовываться за пределы своих гостиниц и кафе».

Арендт входила в круг так называемых нью-йоркских интеллектуалов — название это стали использовать, когда почти все его носители уже умерли. Так называлась группа писателей и философов, собиравшихся на Манхэттене в тридцатые — сороковые годы, которые дружили, влюблялись и женились в своем кругу, почти все были неисправимыми сплетниками, и создавали о себе легенды, когда беспрестанно писали друг другу и друг о друге.

Вскоре после окончания своего романа с Арендт Хайдеггер вступил в НСДАП. Впоследствии вопрос об искренности этого поступка вызвал немало дискуссий, но в чем-то Хайдеггер был солидарен с нацистским движением. Романтизм нацистского видения мира — того, в котором расы вступают в смертельную борьбу, где носителем добра выступает das Volk [12], — катастрофическим образом совпал с его собственным

Маккарти вспоминает в мемуарах, что выбрала для своей задачи точные временные рамки:
Если я потеряю веру, допустим, в воскресенье, то за три дня отступничества смогу ее обрести снова — а в среду как раз исповедь. Так что в случае внезапной смерти моей душе будет грозить опасность лишь четыре дня.

Эта техника — демонстративно не перебивать героев собственными оценками или мыслями, а якобы давать им говорить беспрепятственно, выставляя себя идиотами, — стала стандартным приемом Дидион.