ЗЕБ

головой и белокурыми волосами.
—Ну, тогда ладно, — говорю я.
— Ладно, — говорит Нупи.
Я беру голову в руки. Нупи — тоже, только свою. Я объявляю:
— На счёт «три».
— Хорошо, — кивает Нупи.
— Готова?
— Да.
Я начинаю отсчёт:
— Раз…
Мы всё ещё держим головы в руках.
— Два…
Мы смотрим друг другу в глаза

головой и белокурыми волосами.
—Ну, тогда ладно, — говорю я.
— Ладно, — говорит Нупи.
Я беру голову в руки. Нупи — тоже, только свою. Я объявляю:
— На счёт «три».
— Хорошо, — кивает Нупи.
— Готова?
— Да.
Я начинаю отсчёт:
— Раз…
Мы всё ещё держим головы в руках

олько потом не приходи жаловаться ко мне, — предупредил он. — Деньги за брак они, конечно, не возвращают. А про возможность обмена я вообще молчу.

— Мама говорит, 30 февраля — это не дата, а бред какой-то, — сказала Имара наутро после того, как мы получили приглашения.

— Приветствуем вас на борту нашего битком набитого рейса, который направляется к солнечным берегам, — разносится по салону медовый женский голос. — И отдельный тёплый привет — четверым обладателям самолётных билетов.

Час — это ведь недолго, думаю я. Минут шестьдесят или около того?

Ну и чудачка моя подруга Нупи! Сидим мы как-то у неё дома, режем пополам Барби её младшей сестры,

Ты хочешь в подарок льва?
— Да, — говорю я. — Очень хочу.
Судя по маминому лицу, она от этой идеи не в восторге. Так я и знала! Вечно она мне всё запрещает!
— Льва, — повторяет она. — Прости, милая, но это совершенно исключено.
— Но почему, мам?
Она вздыхает:
— Потому, малыш, что это невозможно.
— Да, но почему невозможно?
Мама опять вздыхает, ещё глубже. И говорит:
— Не думаю, что папа согласится.
Ну конечно! Папа. Вот всегда с ним так. То у него на арахис аллергия, то на чайные свечки. А теперь наверняка и на львов.

Я и правда проболел три дня. Но чтобы за такое короткое время четыре вдруг взяло и превратилось в пять?