Дом малых теней

Ну, как и все фанаты хороших манер, она грубовата.

Доводы против безумия тают… С шорохом их одеянья спадают.

Да, должно быть, окно было открыто в одной из этих запертых комнат, и воздух пах мокрой листвой, скользкой и коричневеющей, прелой опалью и древесной гнилью… Просто холодный воздух в пасмурный день, с намеком на дым костра… Быть того не могло, но все чувства указывали на то, что снаружи зима.

В самом нежном возрасте Кэтрин уже знала, что безумие — хороший способ добиться от окружающих равнодушия. Желанного одиночества. Красный Дом, если подумать, разыгрывал ту же карту.

Когда мы нежны и невинны, невзгоды бьют по нам особо остро. Страх, жестокосердие — такие вещи меняют нас, дорогая моя. Они нас формируют.

Пала жертвой собственной паранойи и отчаянно пыталась хоть как-то рационализировать свое нахождение в этих стенах, отыскать несуществующую связь с помешательством детских лет. Ведь самое плохое в сумасшествии — не осознавать до самого конца, что ты сходишь с ума.

Кэтрин принюхалась. Пахло залежавшимся трубочным табаком — примерно так же, как у Леонарда в конторе. Но как эта комната умудрилась вобрать в себя и сохранить запахи дыма из трубки самого Мэйсона? Здесь буквально ощущался дух этого человека — безумного, целеустремленного и бескомпромиссного. Такого, что не потерпел бы никаких вмешательств в свою странную, на грани научной, работу, нацеленную на нечто уму непостижимое — ту работу, что в конце концов убила его.

Что ж, нужно быть сильной. Один неверный шаг — и конец всему. Когда ты болен, когда тебе не на кого положиться, нельзя давать слабину — разве не этому научила ее жизнь?

Ну, держись, Красный Дом.

В доме стало холоднее, будто все его окна ныне были распахнуты навстречу стылым ветрам. Она чувствовала запах сырых деревянных плит и драпировки, ощущала пряный дух черной плесени в размягчившейся от влаги штукатурке. Гниение сада будто просочилось и сюда, внутрь. Даже незримый пол казался сырым под ее голыми пятками.

Она помнила, что каждое утро в течение почти что двух лет чувствовала себя настолько больной нервами, что едва могла есть, и проводила большую часть своих игр и обеденных перерывов, прячась в разных закоулках маленькой школы.