Якоб Буркхард

Век Константина Великого

Сообщить о появлении
Загрузите файл EPUB или FB2 на Букмейт — и начинайте читать книгу бесплатно. Как загрузить книгу?
В книге описывается переходный период от Античности к Средневековью, ознаменовавшийся приходом и укреплением в Римской империи новой религии – христианства. Автор дает оценки исторической роли императора Константина Великого, который сначала завоевал римский мир, а затем обратил его в новую религию, сохраняя языческие культы и последовательно проводя централизацию государственного аппарата.
Эта книга сейчас недоступна
475 бумажных страниц
Уже прочитали? Что скажете?
👍👎

Впечатления

  • Pavel Tyklevделится впечатлением6 лет назад
    👍Worth reading

Цитаты

  • ipatцитирует5 лет назад
    скромном городе, где философия и бедность равно в почете, жители которого не стыдятся бедности, ибо считают величайшими сокровищами свободу, умеренность и благородную праздность. «Такое препровождение времени согласно с требованиями философии и способствует сохранению чистоты нравов, и тамошняя жизнь как нельзя более подходит для дельного человека... Тому же, кто любит богатство, кого прельщают золото и пурпур и кто измеряет счастье властью, кто не отведал независимости, не испытал свободы слова, не видел правды, кто всецело воспитан в лести и рабстве... тому более подходит здешний [т. е. римский] образ жизни». Но не только сириец из Самосаты, столь редко бывавший серьезным, писал об афинянах с таким пламенным красноречием. Достаточно вспомнить Алкифрона, Максима Тирского, Либания Антиохийского и прочих, живших позднее, – правда, при этом довольно трудно понять, идет ли речь об Афинах периода расцвета, или достоинства древних приписываются нынешним жителям города. Либаний, например, говоря об умении прощать обиды, а не мстить за них, замечает, что «таково достоинство греков, афинян и тех, кто подобен богам». У Гелиодора Эмесского девушка, захваченная в плен египетскими разбойниками, пишет: «...Лучше сподобиться эллинского погребения, чем терпеть восторги варвара, которые мне, уроженке Аттики, докучнее его вражды». Эти последние язычники, которым не нашлось места ни в упорядоченной римской жизни, ни в христианской церкви, были безраздельно преданы своему городу, священнейшему месту Древней Эллады, и нежно, искренне его любили. Жить там считалось у них величайшим счастьем.
  • ipatцитирует5 лет назад
    Мир, с его соблазнами, находил путь к сердцам христиан – от рядовых членов общины до самых высоких иерархов; человек мог быть ревностным христианином и при этом лишенным всяких представлений о морали. Порой все сообщество оказывалось втянуто в распри и неурядицы. Аммиан упоминает о жестокой и кровопролитной войне между двумя претендентами на епископскую кафедру, Дамасом и Урсином (366 г.), закончившейся тем, что однажды в базилике Сицинина было найдено 137 трупов убитых людей. Иероним, ставший секретарем епископа Дамаса (победившего в этом соперничестве), имел возможность лично наблюдать, что творится в общине на всех уровнях. Он знал, как часто убивали нерожденных детей; он лично был знаком с парой плебеев, в которой муж уже похоронил двадцать жен, а жена оставалась вдовой двадцати двух мужей. Не делает он секрета и из всеобщей развращенности. Основное внимание при этом Иероним уделяет описанию пороков высших классов и некоторых клириков, указывая на их взаимовлияние. Высокородная дама, богатая вдова, гордо выставляет на всеобщее обозрение свои ярко размалеванные полные щеки; за ее носилками следуют евнухи. В их сопровождении она регулярно посещает церкви, с достоинством прокладывая себе путь через толпу нищих и раздавая милостыню. Дома у нее хранится Библия, писанная золотом по пурпурному пергаменту и украшенная драгоценными камнями, но при этом она оставит нуждающегося бедняка умирать с голоду, если тот не потешит ее тщеславие. Глашатай оповещает весь город, когда высокородная госпожа отправляется к вечере, или agape. Она и сама часто принимает гостей: в подобной роли нередко выступают и клирики – говорят комплименты, целуют хозяйку и простирают руки – в благословляющем жесте, надо думать? – нет, за подарком. Ничто не льстит так самолюбию дамы, как зависимость от нее священников. Свобода вдовы многим кажется куда привлекательней, чем жизнь под властью мужа, тем более что в ней присутствует видимость целомудрия, за которое многие стремятся вознаградить себя вином и изысканной пищей. Другие – те, кто ходит во власяницах как ночные совы, постоянно вздыхают и тайком отдаются грубейшим порывам сладострастия, – ничуть не лучше. Суровый пастырь с большим подозрением смотрит и на так называемые «духовные связи», нередко разрушающие нормальную семью. Некоторые мужчины под благочестивым предлогом бросают своих жен и берут себе других подруг. Женщины называют мальчиков своими духовными сыновьями, а в итоге вступают с ними в плотскую связь. Иероним перечисляет множество такого рода грязных деяний, в частности, рассказывает о некоем Тартюфе, который знакомился с женщинами, предлагая себя на роль исповедника, а в результате соблазнял их. Сами клирики тоже не убереглись от этого порока. Иероним безоговорочно осуждает порочную практику, согласно которой священнослужители селятся вместе со своими духовными сестрами, называемыми agapetes (или syneisactes), и еще более яростно – их стремление заполучить себе в качестве духовных сестер влиятельных дам и обрести, таким образом, богатство и власть. Некоторые маскируются под аскетов – не стригут волосы и бороды, ходят в черных одеждах и босые; они обманывают грешниц тем, что якобы постоянно постятся, а на самом деле предаются по ночам безудержному обжорству. Есть еще те, кто – подобно аббатам прошлого века – принимает духовный сан только ради того, чтобы чувствовать себя свободней в общении с дамами. Люди такого рода элегантно одеты, аккуратно пострижены и источают приятный аромат; на их пальцах поблескивают драгоценные камни; они жеманно ступают на мысочки в своей элегантной обуви и похожи больше на женихов, чем на служителей Церкви. Таков был Иовиниан, «разряженный в полотняные и шелковые ткани и в атребатское и лаодикийское платье. Румянятся щеки, лоснится кожа, волоса на затылке и на лбу прибраны в кружок». Находились и такие, кто тратил все свое время и силы, собирая сведения об именах, адресах и характерах разных дам. Иероним сообщает, что он лично знал одного клирика, который ходил из дома в дом и разносил грязные сплетни, так что в конце концов стал для всех просто пугалом. С утра до ночи он ездил по городу, верхом на своем быстром и красивом коне, так что его прозвали «городским форейтором» (veredarius urbis). Часто он заставал своих жертв еще в постели; а если какая-то вещь ему нравилась, он начинал выпрашивать ее таким тоном, что любой разумный человек предпочитал сразу ее ему подарить. Нашему вниманию представлен даже весьма занимательный портрет облаченного саном прожигателя жизни. Иероним повествует о нем со жгучим отвращением волка, пробравшегося в овчарню, но мы не будем обсуждать здесь историю тайной любви, ибо все сказанное и так увело нас на два поколения вперед от времен Константина.
  • ipatцитирует5 лет назад
    Ни один текст не наполнит любителя античного искусства большей скорбью, нежели опись произведений искусства, ввезенных в Византий Константином и его преемниками, особенно если вспомнить, что в итоге все это было уничтожено во время Четвертого крестового похода. Когда, например, Евсевий говорит о Пифийском и Сминфийском Аполлонах, о Самосской Гере, о Зевсе Олимпийце и других, то совершенно не обязательно речь идет о подлинниках; но утрата любого греческого творения невосполнима, и оригиналы названных статуй, так или иначе, утрачены. Нагромождение великолепных, но несочетаемых шедевров, как в случае с 427 статуями, установленными перед Святой Софией, производило неприятное впечатление страшной безвкусицы; иногда детали статуй заменяли совершенно варварски; например, Константин приставил слепок с собственной круглой головы к плечам гигантской статуи Аполлона и установил ее на той самой колонне из порфира. Из Рима, помимо прочего, перевезли множество скульптур императоров; по-видимому, изображение Максенция в их число попало совершенно случайно, и когда язычники новоявленной столицы принялись его почитать, вероятно, из политических соображений, то говорят, что Константин заставил убрать статую и предать смерти поклонявшихся ей. Однако значительно большее число произведений пришло из Греции и западной части Малой Азии. Некогда римские проконсулы и императоры уже грабили те же самые земли, но тогда их можно было простить, ибо Рим и его культура не могли окончательно оформиться без греческого искусства; но Византий стремился пожрать все прекрасное лишь затем, чтобы не позволить провинциям владеть им. И тем не менее, город не умел ценить свои сокровища иначе, как сочиняя про них суеверные истории, анекдоты и слабые подобия эпиграмм.

На полках

fb2epub
Перетащите файлы сюда, не более 5 за один раз