Компендиум по общей социологии. Второе издание

аретовского понятийного аппарата

В людях имеется настолько сильная потребность в таких сооружениях, что если рушится одно из них, они из тех же материалов начинают строить новое. Пала старая метафизика, и вот выросла новая, принявшая облик позитивизма, точнее, одного из многих его направлений.

Чтобы избежать подобных затруднений, стремятся добавлять эпитеты и говорить о консенсусе всех рассудительных, умных и честных людей, или большинства таковых. Далее прямо или косвенно в эту категорию включают только тех, чьи мнения отвечают всеобщему консенсусу, и, таким образом, складывается замкнутый круг рассуждений; авторы доказывают то, что им хотелось бы получить.

Если всеобщий консенсус, консенсус многих или даже немногих людей эксплицитно отстаивается исходя из свидетельств опыта, то перед нами сообщения, относящиеся к экспериментальной науке; но если, напротив, свидетельства выходят за границы опыта, то мы имеем сообщения из категории B. Здесь нас интересуют только те случаи, в которых консенсус действует сам по себе, оказывается выше опыта. Вне опыта оказываются: во-первых, факт консенсуса и, во-вторых, следствия из такого факта.

Факт консенсуса. Его можно было бы проверить при помощи статистики: опросить определенное количество людей и зафиксировать их ответы. В таком случае факт стал бы экспериментальным. Но обычно по такому пути не идут: консенсус людей предполагается или, в лучшем случае, его проверяют посредством некоторых небольших экспериментальных или псевдоэкспериментальных исследований.

, мы можем принять в качестве критерия различия по количеству содержащихся в них экспериментально-дедуктивных выводов. Мы пойдем от одного предела а, где таких выводов либо очень мало, либо совсем нет, к группе ß, где на опыт накладываются иные ориентации, и от нее к другому пределу 7, где доминируют соображения, предстающие как экспериментальные, по крайней мере внешне.

Мотивы, которыми мы руководствуемся при принятии какого-либо мнения, могут быть внешними и внутренними. Внешние мотивы, помимо строго научного опыта, который мы здесь не рассматриваем, это прежде всего авторитет и консенсус других людей, как реальный, так и воображаемый, наряду с артефактами абстрактного мышления. Таким образом, мы имеем две группы: Aa1 и Аа2. Внутренние мотивы — не что иное, как согласие с нашими чувствами. Чувства вызывают и такие феномены, в которых опыт не имеет никакого значения, как было в случаях, когда в порыве страстной веры люди заявляли, что они верят потому, что абсурдно

Итак, мы уже видим одно из оснований, позволяющих нам осуществить классификацию фактов в связи с определением условий социального равновесия. Кроме того, поскольку такая вера сопровождала прогрессирование человеческих обществ, возникает сомнение: может ли она, несмотря на ее ошибочность в экспериментальном аспекте, оказаться полезной для социальной практики?

Дадим следующую классификацию типов суждений:
A. Абстрактные образования, которые изучаются и о которых узнают вне опыта и независимо от него. Такое знание считается более высоким и возвышается над экспериментальным знанием (см. § 240—266).
Aa. Опытный материал занимает мало места или отсутствует (см. § 244—254).
Aa 1. Авторитет. Божественный авторитет, о котором известно от одного человека или от нескольких людей. — Авторитет одного или более человек (см. § 245—249).
Aa2. Консенсус некоторого числа людей — подсчитываемый, взвешиваемый, либо получаемый из абстрактных рассуждений (см. § 250—254).
Aß. Существование абстракций и принципов, признанных независимо от опыта; для их подтверждения опыт привлекается, однако это делается зависимым от них, подчиненным им способом (см. § 255—264).
Aγ. Опыту придают или воображают, что придают, большое значение, однако он все равно остается зависимым (см. § 265, 266).
B. Исследуемые абстрактные образования в явном виде не взяты из области, находящейся за границами опыта. Это те простые абстракции, которые получены ad arbitrio51 из опыта, но приобретают независимое существование, которое имплицитно может быть неэкспериментальным (см. § 273—319).
Ва. Мифы, героические сказания и т. д., возникшие на основе реальных исторических обстоятельств (см. § 275—283).
Ва1. Мифы и т. д., понятые буквально и без каких-либо изменений (см. § 280—282).
Ва2. Мифы и т. д. с очень небольшими и простыми изменениями по сравнению с их буквальной передачей (см. § 283).
Bß. Мифы ит.д., в которых реальная историческая часть сочетается с нереальной (см. § 284—287).
Bß1. Мифы и т. д. имеют реальные исторические истоки, но их изложение с течением времени претерпело изменения (см. § 288—290). Bß2. Мифы и т. д. являются продуктом плохой интерпретации опыта и результатом неверных следствий из реальных фактов (см. § 291—300).
Bß3. Исторические факты являются девиациями от некоторого исходного типа или образуют некоторый ряд с пределом или асимптотой (в математическом смысле) (см. § 301—306).
Bß4. Мифы и т. д. являются имитациями других аналогичных. Два или более сходных института имитируют друг друга (см. § 307—309).
Bγ. Мифы и т. д. не содержат совершенно ничего реального (см. § 310—319).
В этой главе мы изучим категорию A; в следующей главе займемся категорией B.

Сейчас мы обратимся к авторитету в аспекте выявления того, что он добавляет там, где зафиксированы экспериментальные единообразия, тогда как в главах 6 и 7 будет анализироваться вопрос, как этот авторитет используется при получении определенных выводов.