Травма и исцеление. Последствия насилия – от абьюза до политического террора

Травмирующие события разрушают автономию человека на уровне базовой телесной неприкосновенности. В его тело вторгаются, его ранят, оскверняют. Контроль над телесными функциями часто утрачивается; в рассказах о войне и сексуальном насилии эта утрата контроля часто описывается как самый унизительный аспект травмы. Более того, в момент травмы точка зрения жертвы по определению не учитывается. Цель нападения сексуального насильника, например, заключается именно в том, чтобы продемонстрировать презрение к автономии и достоинству жертвы.

Позитивное чувство «я» развивающегося ребенка зависит от того, насколько доброжелательно те, кто его воспитывает, используют свою власть. Когда родитель, существо намного более могущественное, демонстрирует, тем не менее, некоторое внимание к личности и достоинству ребенка, тот чувствует, что его ценят и уважают; он развивает самоуважение.

Четвертый: воспоминание о травмирующем событии или событиях является последовательным, нарративом, связанным с чувствами. Пятый: поврежденная самооценка человека восстановлена. Шестой: важные отношения человека восстановлены. И последний, седьмой: человек реконструировал связную систему смысла и убеждений, которая включает в себя историю травмы. На практике все эти вопросы взаимосвязаны и всеми ими занимаются на каждой стадии восстановления. Восстановление – это не простое поступательное движение, оно часто за

Лишь после 1980 года, когда усилия ветеранов военных действий легитимизировали концепцию посттравматического стрессового расстройства, стало ясно, что психологический синдром, наблюдавшийся у тех, кто выжил после изнасилований, домашнего насилия и инцеста, в сущности, был аналогичен синдрому, наблюдавшемуся у выживших на войне.

В 1972 году медсестра психиатрического отделения Энн Берджесс и социолог Линда Хольмстрем провели исследование психологических эффектов изнасилования. Они организовали круглосуточное дежурство, чтобы проводить беседы и консультации со всеми жертвами изнасилования, которые обращались в отделение неотложной помощи городской больницы Бостона. За год они приняли 92 женщины и 37 детей и описали паттерн психологических реакций, который назвали «синдромом травмы изнасилования». Женщины переживали изнасилование как событие, угрожающее их жизни, как правило, опасаясь увечий и смерти во время нападения. Они особо отметили, что после изнасилования жертвы жаловались на бессонницу, тошноту, стартл-реакцию и ночные кошмары, а также на диссоциативные симптомы и психическое онемение. И еще было замечено, что некоторые симптомы жертв изнасилований напоминали симптомы, прежде наблюдаемые у ветеранов военных действий.

Женщин заставляли молчать с помощью страха и стыда, а молчание женщин давало лицензию на всевозможные формы сексуальной и бытовой эксплуатации.

Большую часть XX века к развитию знаний о травматических расстройствах вели исследования ветеранов военных действий. И только во времена женского освободительного движения в 1970-е годы было признано, что больше всего посттравматическим расстройствам подвержены не мужчины на войне, а женщины в мирное время.

Моральная легитимность антивоенного движения и всенациональное переживание поражения в дискредитированной войне сделали возможным признание психологической травмы как долгосрочного и неизбежного наследия войны. В 1980 году характерный синдром психологической травмы впервые был признан реальным диагнозом. В том году Американская психиатрическая ассоциация включила в свой официальный справочник по психическим расстройствам новую категорию, названную посттравматическим стрессовым расстройством. Клинические проявления этого расстройства совпадали с характеристиками травматического невроза, который сорока годами ранее описывал Кардинер. Таким образом, синдром психологической травмы, периодически забывавшийся и так же периодически открывавшийся вновь на протяжении всего прошлого столетия, наконец добился официального статуса в признанном перечне диагнозов.

Травматические реакции возникают, когда действовать бесполезно. Когда ни сопротивление, ни бегство невозможны, человеческая система самозащиты перегружается и дезорганизуется. Каждый компонент обычной реакции на опасность, утратив свою полезность, продолжает еще долго существовать в измененном и преувеличенном состоянии после того, как реальная опасность исчезнет.

психологические симптомы посттравматического стрессового расстройства введены в управляемые границы. Второй: человек способен выносить чувства, связанные с травматическими воспоминаниями. Третий: человек властен над своими воспоминаниями – он может решать, вспомнить ему травму или отложить это воспоминание в сторону.