Святые в истории. Жития святых в новом формате. XII–XV века

Так началась история знаменитого Соловецкого монастыря, основателями которого считаются преподобные Савватий, Зосима и Герман Соловецкие.

оловки.
В северных краях ночью в воздухе разлит какой-то особый серебристый свет, похожий на молчание или тихую молитву. Небо, гладь воды, верхушки вековых елей — все отливает серебром, а с наступлением рассвета свет превращается в радостное блистание.

северных краях летние ночи долгие, светлые — как будто продолжается один длинный день. Или кажется, что времени вообще не существует. Зосима не окликал собеседника, когда тот вдруг надолго замолкал, о чем-то задума­вшись. На реке всплеснула рыба, и Герман непроизвольно оглянулся на этот звук — ведь он когда-то был рыбаком.
С удивлением слушал Зосима рассказ этого человека, отмечая про себя его непоказное смирение: Герман как-то неохотно говорил о себе, зато с большим воодушевлением рассказывал об авве Савватии, мудрости и прозорливости старца.
Через несколько дней морского пути Савватий и Герман прибыли на Соловецкий остров.
Отойдя от берега вглубь острова, они нашли под горой большое пресноводное озеро и возле него остановились. Первым делом отшельники водрузили на новом месте крест, помолившись, чтобы Бог благословил их на жизнь в северной пустыне.
В скором времени Савватий и Герман построили на берегу озера небольшую избушку-келью и прожили в ней шесть лет, а главное, суровых северных зим. «Землю копали мотыгами и тем питались», — говорится в «Житии преподобного Савватия».

ак и все остальные в поморской артели, Герман все лето выходил на лодке в море или разбирал на берегу сети. И не переставал думать о том, что апостолы Петр, Иоанн, Иаков, Андрей тоже когда-то ловили рыбу на Галилейском море, но однажды оставили свои лодки и сети, пошли за Христом. И неважно, что это случилось на другом конце земли, возле другого, теплого моря.

аждое лето вместе с земляками он отправлялся рыбачить на Поморье. Большая рыбацкая артель в складчину покупала в Новгороде тоню (особую грамоту) на ловлю рыбы и отправлялась на промысел. Выбрав хорошее место, поморы ставили на берегу реки избы-времянки, рубили небольшую часовню и до наступления зимних холодов ловили сельдь, семгу, треску и корюшку.

одной из его работ встречается запоминающийся образ: человек должен вырастить в себе «цветок просвещения, от которого, словно благоухание... приходит познание Божественных тайн».

Суждения Варлаама поневоле оглупляли афонских монахов в глазах интеллектуалов. На Афоне никто не отрицал необходимость науки и просвещения, «внешние знания» считались необходимой ступенькой для познания истины.

столице Византии Варлаам Калабрийский был достаточно известной, если не сказать громкой, личностью, к его мнению прислушивались многие. Варлаам был автором трудов по астрономии и логике, работал на кафедре императорского университета и какое-то время даже был игуменом одного из монастырей Константинополя.
Одно время Варлаам хвастливо пытался доказать грекам, что византийская наука далеко отстала от Европы. Но в публичном диспуте с греческим писателем и богословом Никифором Гри­горой он был уличен в невежестве и посрамлен, после чего «от смущения и позора» на время удалился в Фессалоники.

положении следует держать голову или бороду на груди во время Иисусовой молитвы.

Но жизнь Григория Паламы изменилась с появлением в ней человека по имени Варлаам Калабрийский.
Ученый-грек Варлаам много времени прожил в Италии, где обучал греческому языку Петрарку и Бокаччо. По своему духу это был, несомненно, человек эпохи Ренессанса — образованный, остроумный, насмешливый, проштудировавший труды Аристотеля, Платона и Евклида.
Как-то Варлаам разговорился с одним не слишком образованным афонским монахом, который, по всей видимости, пропустив теорию, своими словами поведал Варлааму о практике исихазма. Ученый-грек был изумлен простодушным невежеством старца, который не был осведомлен ни в каких науках, зато подробно объяснял, в каком по