В промежутках между

Суть взаимоотношений с детьми и внуками — постоянное умиление. Правнучка бегает — четыре года. Такая зараза! Хорошенькая, умная. Обнимает и говорит: «Шура, — меня Шурой обзывают все, — что ж ты у меня такой некрасивый? Но я тебя и такого люблю!» Я умиляюсь: «Ты первая женщина в моей жизни, которая узрела во мне урода». Вкусы меняются.

Оказывать помощь и не помнить об этом — и есть истинная доброта.
Опять же — щедрость. Материальная иногда существует — спонсорство, благотворительность, гранты. А душевная — большая редкость!

Хочу посоветовать человекам: на все позывы организма — физиологические, половые, социальные и творческие — нужно откликаться молниеносно. Любое промедление — а не рано ли, не поздно ли, не страшно ли и так далее — наказуемо.

Хочу посоветовать человекам: на все позывы организма — физиологические, половые, социальные и творческие — нужно откликаться молниеносно. Любое промедление — а не рано ли, не поздно ли, не страшно ли и так далее — наказуемо.

Я никогда не начинал жизнь с чистого листа, потому что у меня его никогда не было. Все время на листе было уже что-то напачкано, и приходилось начинать с середины. А это трудно. Кроме того, в том, чтобы каждый раз начинать с чистого листа, есть колоссальный эгоцентризм: всё отмести и начать сначала. А шлейф предыдущих испоганенных листов куда деть? Выбросить? Это надо иметь большую силу воли и бессовестность. Утомительная цельность — выгодное, но очень скучное существование.

Страшное время — это 11-е и 12 января, конец ёлочной кампании. Колонный зал Дома Союзов — самая престижная елка в стране. Главный Дед Мороз родины — артист Бубнов. Сороковое представление в последний день каникул, опаздывает Снегурочка. Испуганный Бубнов что-то рычит под елкой. Из-за кулис ему шипят:

— Займи чем-нибудь детей, она на подходе!

— Чем я их, гадов, займу?! — шипит в ответ Дедушка Мороз.

— Загадай им какую-нибудь загадку!

— Дети! — кричит Мороз. — Я получаю за каждую елку три ставки. Ставка у меня — 13.50. Три елки в день — сколько я имею в день?

— Сорок пятьдесят! — моментально орут смышленые дети.

— Ага, сейчас! — злорадно парирует Дедушка. — А налоги?!

На этой радостной ноте выбегает запыхавшаяся Снегурочка.

Страсть любого поколения обливать грязью предыдущее — это какая-то обидная тенденция. «Все, что ушло, было фальшивкой, все, кто умер, были негодяями». А то, что эти негодяи и фальшивки являлись при жизни кумирами или якобы кумирами, это остается за скобками. Но все-таки я на своем веку видел людей, которые вызывали, вызывают и будут вызывать уважение. Я дружил с Евгением Максимовичем Примаковым. Что меня всегда потрясало в нем — он был человеком поступка. Узнав о решении НАТО бомбить Югославию, он развернул самолет над Атлантическим океаном и полетел обратно. Не велосипед, не кобылу, не машину! Сегодня страшно не хватает людей, которые могут развернуть самолет и полететь в обратную сторону. Обратное направление иногда лучше

Оказывать помощь и не помнить об этом — и есть истинная доброта.

Но твоя несгибаемость уникальна тем, что всю свою жизнь ты исповедовал принцип: «Если не можешь жить в стране, которую любишь, люби страну, в которой живешь».

В спектакле «Орнифль», в котором я играю, есть такой текст: «Господь отворачивается от людей старше 70 лет».

Мы выигрываем у Андорры 6:0 и ликуем, а там в команде два бухгалтера, один пожарный и учитель, которого не отпустили, потому что у него продленные дни.