Попакратия

«Знать — не значит существовать».

После драки мне и моему шурину Михаилу была оказана первая медицинская помощь организаторами товарищеского суда, что позволило наладить доверительные отношения между нами и членами коллегиального органа. Инициаторами перемирия были сам капитан Осейчук и другие должностные лица народного суда. Вновь были вынесены на обсуждение и разъяснены некоторые аспекты и положения легитимности государства Российская Федерация, но уже в уважительном ключе и за общим столом.

Ввиду того, что большинство положений и идей инициативного общества «Граждане СССР» нашли отклик в душе моего шурина и показались ему убедительными и ясными, принимая во внимание эти семейные обстоятельства, подавать заявление в отделение полиции о привлечении к ответственности за причинение мне, Колесникову С. Л., телесных повреждений (побоев) не намерен.

Находясь в здравом уме и твердой памяти, действуя добровольно, настоящим заявляю, что принимаю на себя всю ответственность за травмы, полученные мной во время товарищеского суда 28.05.2019 в офисе компании «Посейдон» по ул. Спортивная, д. 14, и осознаю, что мной по незнанию фактов истории и юридических положений высказывались ошибочные мнения о развале Советского Союза, которые могли восприняться как экстремистские. Осознаю необходимость более углубленного изучения норм права для повышения собственного профессионального уровня и компетенции. Приношу свои официальные извинения и принимаю ответственность за возможные неблагоприятные последствия, связанные с моими травмами, на себя.

Мы, советские люди, бывшие и нынешние, всегда можем найти способ понять друг друга без судебных разбирательств.

Юра сказал, что он не может больше встречаться. Потому что он хороший человек.

Он хороший, а я плохая. Конечно, изменять — неправильно. Я не должна. Не я сказала это. Юра сказал.

Я не знаю, это ли называется любовью. Любить — значит видеть человека таким, каким его замыслил Бог. Я не уверена, что он замыслил нас такими.

По подписке, за девять девяносто девять сиень-цинов в месяц, можно иметь какие угодно приключения. Зачем мастурбировать за четыре миллиона на свои упущенные возможности из прошлого? Я реально не понимаю таких людей. Это насколько нужно быть глубоко привязанным к своей дурацкой жизни и как любить себя, чтобы и в мао-сяшке играть в собственную жизнь.

Вот у меня на контроле есть Вера Семеновна. Она учительница первой категории, была заведующей учебной частью в общеобразовательной школе. Что она делает? Ходит конкистадором, вырезает индейцев целыми деревнями. В жестокости ей нет равных. Пытает, сжигает заживо, выкорчевывает ноздри. Развлекается человек. Что ей, на учеников своих смотреть, что ли? За четыре миллиона. Да она на них насмотрелась за сорок лет в школе.

Или вот Геннадий Львович, добродушный такой толстячок. Водилой всю жизнь работал. Когда водил не стало — электриком, по специальности. Потом и электриков не стало. Чем он занимается? Опускается под воду в батискафе, на истребителях летает, над родным Кировым своим, бомбит города. Особенно радуется, когда удается разбомбить какой-нибудь Нью-Йорк там или Сан-Паулу. Всегда за ужином есть что рассказать. Но больше всего радуется, когда бомбит Киров, конечно.

Но главное — старички мои открывают богатый мир мао-сяшного секса.

Сергей Степанович обычно виртуалит пухлой ки­таянкой, его там сношают два рослых темнокожих близнеца, он себе выбрал каких-то по вкусу. И что, кто-то смеется над ним? Нет, конечно. Да пожалуйста. Все счастливы.

Елена Львовна из второго корпуса виртуалит зебру во время брачного периода. У нее свое какое-то наслаждение, на нее там львы набрасываются, прокусывают шею. Вот эта бабуля мастер оргазма, вот это я понимаю. И не нужно бороться за свои права и заставлять весь мир уважать твою ориентацию. Да кому какое дело, какой у тебя цвет кожи и что тебе там нравится вытворять в своей мао-сье, балагурь себе на здоровье, хоть детей собственных ешь.

Сергей Сергеич вон покупает себе старых кино­актрис по сейлу: Анну Маньяни, Джину Лоллобриджиду, Клаудию Кардинале. Это я тоже понимаю. Ну если любил в юности, то почему нет? Я и сам покупал на пару раз Одри Хепберн, симпатичная женщина. Хотя актрисы как раз быстрее всего надоедают. Я как-то брал на месяц звезд девяностых. Шэрон Стоун там, Синди Кроуфорд. Закончилось на Маколее Калкине, я применил к нему ультранасилие, раздробил голову тяжелым утюгом и больше к этой подписке не возвращался. Теперь мне кажется: зачем эти женщины, мужчины, животные, когда можно быть планетой или амебой или девятиметровым кольцевым червем, сношающимся с самой землей? Но я не навязываю, это кому как нравится, конечно. Но если кому-то хочется за мной посмотреть, то пожалуйста, я часто виртуалю в открытом модуле.

Алгоритм написал музыку на основе твоих предпочтений.

Подобрал слова, которые ты воспримешь как поэзию.

Смоделировал внешность на основе десятков человек, к которым ты испытал симпатию.

Ты единственный, кого таргетированная звезда будет развлекать.

Покажи ее супругу или друзьям, и вы разделите удовольствие от ее творчества, потому что ваши вкусы, ваше чувство юмора, ваше этическое и эстетическое сходятся.

Кто-то, кого ты будоражишь на расстоянии, отыщет твою звезду и будет наблюдать за ней, чтобы разобраться получше в тебе, понять, какой ты человек.

Таргетированная звезда — это твое самовыражение, рожденное на стыке алгоритмов, которые привели тебя к тому, чем ты являешься сегодня.

Таргетированная звезда — это ты.

Любовь — обманная страна. Как в песне пелось. Обманная и прекрасная.

«Знаешь, тебе не обязательно говорить это, если не хочется». С тех пор она считала заветные три слова недосягаемой для себя высотой искренности и больше не пыталась эту высоту взять. Может, всего однажды еще попыталась, но уж тогда вышло еще нелепее обычного, и фраза была минимизирована в лексиконе и оставлена, как аптечка, на аварийный случай.

Она сказала «я люблю тебя» перед свадьбой своему будущему мужу, имя которого мы никогда не узнаем, потому что для других в ее устах он навсегда останется просто «муж». Вышло с хрипотцой, весьма похоже на кашель.

Она сказала «я люблю тебя» отцу в больнице, перед тем как он умер, и потом надеялась, что отец не услышал.

Она пыталась сказать «я люблю тебя» своему отражению в зеркале. Хорошо, что только зеркало видело этот сарказм и отвращение к себе.

Когда Мише, ее сыну, было десять, он в очередной раз задержался с прогулки. Она с легкой обидой отчитывала его за то, что он не сумел заранее предупредить об опоздании.

— Ну телефон сел, ну мам.

— Не «ну мам». А от Леши позвонить нельзя было? Или от кого-нибудь? Ты ведь знаешь, как я тебя люблю, как сильно переживаю, когда ты задерживаешься, — протараторила она всю фразу целиком, без остановок, акцентируя «позвонить» и «переживаю».

Вдруг она поняла, что употребила запретное слово и что, возможно, все эти годы, в каком-то автоматическом режиме, произносила его много раз, просто не отдавала себе в этом отчет. Это «люблю» звучало просто и естественно, как звук воздуха.

— Откуда же я знаю, как ты переживаешь, — игриво ответил Миша. — Ведь в этот момент меня здесь нет.

Она помотала головой.

— А вот и нет. Ты всегда здесь. Даже когда тебя нет.

Угощайтесь, товарищ старший лейтенант, — ответил Куликов.

— Запомни, Куликов, у нас в части угощаются только пиздюлями.

ты пишешь слово

Ты пишешь слово.

Оно состоит из букв-атомов. Эти атомы объединяются внутренними связями, они слиплись, и незримая оболочка отделяет их от других слов и всего остального мира.

Слово — клетка организма. Каждая часть этой клетки отвечает за свою функцию.

Написанное тобой слово переняло признаки другого, более старшего слова. Переняло полностью или частично. Оно его потомок. Это происходит благодаря функции наследования. Слова, как и клетки, обладают наследственностью.

Чтобы не умереть, клетке нужно питаться и размножаться. Слова умеют размножаться. Каждый раз, когда ты произносишь или пишешь известное тебе слово, ты участвуешь в его размножении.

С течением времени слово изменится, модифицируется, звуки его сменятся другими. «О» перейдет в «а», «г» в «к», «ц» в «ч» и так далее, как это происходило много веков. Следовательно, слову свойственна изменчивость.

Между словами происходит естественный отбор: какие-то употребляются чаще, иные реже. Какие-то оказываются более приспособленными к речи, другие менее — и вовсе умирают.

Любой текст — жизнеподобная система. Единственное, что мешает этой системе быть самой жизнью — химия. Текст, в отличие от жизни, не базируется на химических элементах. Все остальное у этой системы точно такое же.

Текст — высушенная схема жизни, ее план, маршрут, карта. Изнанка нашего мира, развивающаяся в бесхимическом космосе, на бесхимической планете.

Любая операция со словом — акт творения. Каждый раз следует быть крайне осторожным и отдавать себе отчет, не рождаешь ли ты уродцев и словесных чудовищ, которых прежде не видел свет.

В гостях у моих друзей мы выпили вина. Меня разморило, я уснул на полу. Она разбудила и ­вызвала для нас такси. Мы были знакомы всего два месяца, отношения были свежи, я все думал, что такая добрая и хорошая девушка делает с таким конченым человеком, как я. Мы приехали к ней, она снимала комнату в центре. Пока она принимала душ, я снова прилег на пол и уснул. Во мне сто десять килограммов веса, и я храплю. Громко храплю. Она скинула матрац на пол, легла рядом со мной и накрыла нас одеялом. Я проснулся среди ночи и понял, что хочу вот так просыпаться с ней, пока буду жив.