Я – Грималкин

– Ты никогда не победишь, ведьма! – прорычал он, вновь обнажив осколки зубов. – Я бессмертен и могу пережить само время. Я подожду, и однажды ты заплатишь за все, что сделала. Ты даже не представляешь, какие муки тебя ожидают!

– Слушай, идиот! – резко оборвала я его. – Слушай внимательно! Я не вспоминаю о прошлых ошибках и не мечтаю о будущих победах – я живу здесь и сейчас. А сейчас ты сломлен и страдаешь. Сейчас ты в моей власти!

О, мистер Волк, какое большое у вас было сердце!

О, мистер Волк! Какие большие у вас были глаза!

О, мистер Волк! Какие большие у вас были зубы!

И вот я готова, готова убивать, готова убить их всех. Я стала матерью смерти. Она семенит за мной по пятам, цепляется за юбку и радостно хихикает, оставляя на зеленой траве кроваво-красные следы. Слышишь ее смех? Прислушайся – и ты услышишь его в криках черных воронов, пирующих на телах моих жертв.

Для бессмертного время – ничто.

Предпочитаю умереть, чем оставаться бледной тенью прежней Грималкин.

Есть два способа сделать так, чтобы ведьма не вернулась из мертвых. Первый – сжечь ее. Второй – съесть ее сердце.

Я исполнила желание Торн. Я уже сожгла ее тело и теперь ем ее сердце. И плачу.

Это Торн.

Сомнений нет. Надежд не осталось.

Она лежит на спине, мертвая. Глаза широко открыты, на лице застыло выражение ужаса и боли. Трава под ней мокрая от крови. Руки изуродованы. Они забрали ее пальцы, отрезали у еще живой.

Я опускаюсь на колени и плачу.

Грималкин не плачет.

Но я плачу.

– Враги должны меня бояться, – ответила я. – Ножницами я состригаю плоть с мертвых, с врагов клана, убитых в бою. Потом отрезаю пальцы, которые ношу на шее как предупреждение другим. А что еще остается? В той жизни, которую я веду, без жестокости и безжалостности не прожить и дня.