Убивая Еву: умри ради меня

И, кстати, просто к сведению, – она брызгает ногой мне в лицо, – я бы не отказалась от «спасибо» за то, что утром тебя вытащила.
– Спасибо тебе, моя девушка! Моя защитница, моя феминистка.
– Сколько же в тебе дерьма.

– Ты смотрела фильм «Человек-невидимка»? Его самого ты не видишь, а видишь только результаты его воздействия на предметы и окружающих людей. Я так себя и ощущаю.

– Все, что вы видите перед собой, либо при смерти, либо уже мертво, – говорит Ричард. – Все перестало работать. Нет ни больших политических идей, ни великих лидеров, ничего, что могло бы вселить в людей надежду. Я говорю не только о России, хотя Россия – прекрасная иллюстрация к моим словам. Все, что люди считали ценным, что раньше давало повод для гордости, – все это осталось в прошлом. Коммунизм был дефектной системой, но в нем некогда существовал идеал. Предмет устремлений. Люди видели себя частью чего-то большего, пусть и несовершенного. А сегодня нет ничего. Ничего, кроме систематического разграбления национальных богатств ненасытной, самозваной элитой.

– Люди думают, будто между жизнью и смертью есть жесткая граница, – произносит она, набивая рот картошкой фри. – Но это совсем не так. Там лежит настоящий космос. Это потрясающе.

Я обнаруживаю, что теперь, когда я абсолютно беспомощна и неспособна повлиять на ход событий, страх улетучился.

Мне постоянно хочется сказать ей, что она не одинока, но фишка в том и состоит: она одинока чрезвычайно.

Одержимость начинается не сразу. Она подкрадывается к тебе, незаметно подползает, и вдруг – от нее уже никуда не деться.