Через восемнадцать лет, оглядываясь назад, Редон размышлял: «Я убежден, что „да“, произнесенное мною во время нашего венчания, было выражением самой полной и самой недвусмысленной уверенности, какую мне только доводилось испытывать. Даже в своей профессии у меня нет и не было более всеобъемлющей уверенности».