Третья сторона

У гор, морей и звёздного неба всё равно лучше получается изумлять человека, как ни старайся, их не превзойдёшь, и это совсем не обидно. Ну, почти не.

постеснялся. Хотя казалось бы, чего уж тут, все свои. Настолько

А обнаружив на своём ложе, обычно устланном всякой сладостной чепухой, вроде фиалок и перистых облаков, настоящий снежный сугроб, как высоко в горах и в далёких северных землях, испытываешь – даже не счастье, а то, что превыше счастья – ликование и азарт

но когда блаженство не просто возможно, а неизбежно, поневоле начинаешь тосковать по обычным человеческим неприятностям, например, по шквалам, ливням и граду.

Знал бы ты, как опостылела мне эта божественная погода, специально предназначенная для удовольствия бессмертных божеств, то есть, нас – на этом месте начинаем смеяться; ладно, я начинаю прямо сейчас, а ты досмеёшься в свой срок.

Я не люблю разговаривать с незнакомцами; положа руку на сердце, со знакомцами тоже, я вообще не люблю разговаривать с людьми, зато мне нравится слушать, что они говорят – не мне, а друг другу.

. По утрам глоток эспрессо придаёт мне нужное ускорение, а латте с сиропом по вечерам помогает вспомнить, почему я до сих пор не повесилась.

У пуэра был удивительно честный вкус мокрой земли и солоноватой золы.

Потом ещё восемь раз подряд рождался разными женщинами, и ему всё больше не нравилось; начал думать, что быть женщиной даже хуже, чем тупым крестьянином или больным стариком: женщинам достаётся слишком много скучной работы, не оставляющей времени для интересного, а они почему-то на неё соглашаются.

Потом ещё восемь раз подряд рождался разными женщинами, и ему всё больше не нравилось; начал думать, что быть женщиной даже хуже, чем тупым крестьянином или больным стариком: женщинам достаётся слишком много скучной работы, не оставляющей времени для интересного, а они почему-то на неё соглашаются. То есть, не почему-то, а от избытка робости, это он быстро сообразил. Итогом всегда становилась бессмысленная трудная жизнь