Статьи и диалоги

Наблюдая в музейном или выставочном зале, в качестве произведений, нечто странное и не будучи в состоянии получить немедленное разъяснение, зритель включается в процесс интерпретации того, что он видит. Таким образом, привнося в интерпретацию собственную личную историю и личный миф, из постороннего наблюдателя он превращается одновременно и в комментатора и в (со)автора этого произведения.

Игра в элитарность принимает новый оборот по мере того, как модернист (или постмодернист) деконструирует свою собственную культурную роль.

«Вертикаль» (иерархическая конструкция) всегда держится мистикой «ауры» (Беньямин об уникальности художественного произведения).

Производство произведения в классической парадигме сменяется в парадигме модернизма интеллектуальным воспроизводством произведения: без присутствия интерпретатора (или автоинтерпретатора, как это делается в концептуальном искусстве) произведение не является (не считается) произведением.

Таким образом, модернистская игра заключается в том, что граница между искусством и не-искусством проводится интер­претатором/художником в том месте, где публика ожидает этого меньше всего. Именно на этой особенности игры покоится конструкция элитарности/масскультурности.

у людей нет концепции общего интереса, нет концепции репрезентации интересов ни личных, ни национальных

Сама структура идентификации предполагает косвенное отношение к собственности, по крайней мере какое-то ассоциирующееся с присвоением.

Что такое постмодернизм? — цитатность.

отвращение, понимаешь, нежелание вообще ничего видеть, делать, слышать, это твои экзистенции в этой ситуации. Если ты вынужден общаться, ты делаешь над собой усилие, а если ты делаешь над собой усилие, значит ты уже выходишь на подмостки и с них начинаешь вещать. Но подмостки-то построены не тобой, ты куда-то выходишь, ты используешь уже какие-то приемы речевые, ораторские, поэтому ты вынужден говорить уже то, что на самом деле как бы принято говорить. Но это чувствуется.

Каждый из нас, ну или большинство, погружен в свои собственные представления, фантазии, размышления, рассуждения, чаще всего неприятного свойства. Такой психический дискомфорт все время испытываем. Поэтому для того, чтобы общаться с другим человеком, нужно делать над собой чудовищные усилия, и когда делаешь над собой это усилие, ясно, что все, что ты говоришь, это неправда. Или это не твоя экзистенциальная правда, потому что твоя экзистенциальная правда — это ужасный крик или отвраще