Тетрадь вторая

«Чувствуй» (воспринимай) и «любуйся» — вот с чем идут к читателю писатели типа Бунина. — «Я сделал, а ты посмотри», «дал, а ты возьми», «страдал, а ты поразвлекись». Писатели типа Бунина хотят зрителя, писатели породы Пастернака хотят — писателя, второго себя.

Нам дано прожить вместе целый кусок жизни. Проживем же его возможно лучше, возможно дружнее.

Для этого мне нужно Ваше и свое доверие. Будем союзниками. Союзничество (вопреки всему и через всех!) уничтожает ревность.

Это начало человечности, необходимой в любви. «Не на всю жизнь». — Да, но что на всю жизнь?! (Раз жизнь сама «не на всю жизнь» — и слава Богу!) Это мое вечное желание добра к Вам говорит. Не будьте злым, не мучьте.

Надпись на моем камне:

Le moule en est brisé [161]

(NB! хорошо, что именно на камне — пребывающем.)

Душа не может быть заполнена никем и ничем, ибо она не сосуд, а содержание. (Тело — сосуд.) Ибо она — заполняющее, единственное заполняющее. Это во-первых. Во-вторых же: — ибо она беспредельна.

Душа может быть заполнена только душою, т. е. собой же. Как море — морем, небо — небом

Повторяющаяся случайность есть судьба. (1933 г.)

— «Eh bien! abuse. Va, dans ce monde, il faut être un peu trop bon Dour l’être assez».[132]

(Гениальное слово Marivaux)

— Комедийный писатель, а какая грусть! Почти — Христос.

— Нечего сказать — «marivaudage»![133]

«Eh bien! abuse. Va, dans ce monde, il faut être un peu trop bon Dour l’être assez».[132]

И еще: у меня к земле в лучших ее случаях неизменное: се n’est que ça? [129] (Лучший ее случай — <пропуск одного слова>.) В лучших ее, потому что музыка, небо — иногда любовь — не ее (случаи), иной земли — законы.

Запись:

Сыну своему я пожелаю быть, как я, произведением природы, а не искусства.

Мысль: Единственная женщина, которой я завидую — Богородица: не за то, что такого родила: за то, что так зачала.