bookmate game
Books
Дэн Симмонс

Полый человек

  • forestssingeternallyцитирует3 года назад
    – Пойми, Джереми, стремление избавиться от знакомой обстановки – самая распространенная ошибка, которую совершают люди, пережившие тяжелую утрату… – говорила Дороти. – Они берут слишком длинный отпуск на работе… слишком быстро меняют дом… Им кажется, что так будет легче, но это лишь очередной способ отложить неизбежное столкновение с тоской.
  • Alexei Boikoцитирует2 года назад
    В возрасте двадцати лет вероятность рождения ребенка с синдромом Дауна у Гейл составляла 1:2000, а вероятность другого серьезного дефекта хромосом – 1:526. Если они будут ждать, пока Гейл исполнится тридцать пять, вероятность составит 1:300 для синдрома Дауна и 1:179 для генетических заболеваний в целом. К сорока годам кривая вероятности резко идет вниз: 1:100 для синдрома Дауна и 1:63 для других серьезных дефектов.
  • forestssingeternallyцитирует3 года назад
    Палец лег на спусковой крючок.

    Он познал все круги ада и одиночества.

    Познал мелкие подлости, грязные желания, тайные пороки, дурные мысли. Жестокость, предательство, жадность и эгоизм.

    Джереми принял их все, пропустил их через себя. Он искал один-единственный голос в той какофонии, которая его окружала, пока она не начала заполнять всю Вселенную. Боль была немыслимой, невыносимой.

    И вдруг в лавине шума и боли начал проступать шепот других голосов, которые были недоступны Бремену во время спуска в этот ментальный ад. Голоса рассудка и сострадания, голоса родителей, ободряющих своих детей, которые делают первые шаги, голоса надежды людей доброй воли, которые – будучи далекими от совершенства – каждый день пытались стать лучше, чем было предназначено природой и окружающим миром.

    Боль проступала и в этих тихих голосах: боль от неизбежных компромиссов, боль от мыслей о смертности, своей и, что еще хуже, своих детей, боль от столкновения с теми, кто намеренно причиняет страдания, как те, с кем Джереми сталкивался во время своих скитаний, и наконец, боль от неизбежности утраты, которая присутствует даже в непреходящих радостях жизни.

    Но эти тихие голоса – и среди них голоса Гейл и Робби – указывали Бремену путь в темноте. Он сосредоточился на них, несмотря на то что они слабели, заглушаемые какофонией хаоса и боли, которая его окружала.

    Джереми снова понял: для того чтобы найти тихие голоса, он должен полностью открыться для причиняющих боль криков о помощи. Он должен впустить их в себя, впитать, проглотить, словно острый, как лезвие бритвы, хлеб причастия.

    Круглое дуло револьвера холодило висок. Палец лежал на спусковом крючке.

    Боль была невообразимой, невыносимой. Джереми принял ее. Он желал ее. Впитывал, пропускал через себя, еще больше раскрываясь перед ней.

    Он не видел, как взошло солнце. Слух у него тоже отключился. Сигналы боли и страха, посылаемые телом, не доходили до сознания, и усиливающееся давление на спусковой крючок стало чем-то далеким, забытым. Концентрация воли снова была такой, что он мог бы двигать предметы, крошить кирпичи и останавливать птиц в полете. В эту долю миллисекунды Джереми мог выбирать волновой фронт или частицу, выбирать себе существование. Мир кричал в нем пятью миллиардами исполненных боли голосов, требующих, чтобы их услышали, пятью миллиардами потерянных детей, ждавших, что их обнимут, и он раскрыл для них свои объятия.

    Бремен спустил курок.
  • forestssingeternallyцитирует3 года назад
    Джереми, – мысленно шепчет она, – в легенде о райском саде… главное – не запретный плод и не знание греха, которое он якобы олицетворял… а само дерево! Древо жизни в точности совпадает… с твоим деревом вероятности… с ветвями реальности Джейкоба! Моя мать часто цитировала Иисуса: «В доме Отца Моего обителей много» [16] . Бесконечные миры.
  • forestssingeternallyцитирует3 года назад
    – Джейкоб считал, что в нашей истории было несколько человек… Он называл их людьми с абсолютной восприимчивостью… Несколько человек, чье новое видение физических, нравственных или любых других законов было таким всеобъемлющим и мощным, что они вызывали сдвиг парадигмы для всей человеческой расы.

    Но мы знаем, что сдвиг парадигмы приходит вместе с грандиозными, новыми идеями, Джереми.

    Нет, нет, малыш. Джейкоб считал, что это не просто сдвиг в ВОСПРИЯТИИ. Он был убежден, что такой серьезный сдвиг в реальности мог в буквальном смысле изменить Вселенную… изменить физические законы, чтобы они соответствовали этому новому общему восприятию.

    Гейл хмурится.

    – Ты хочешь сказать, что ньютоновская физика не работала до Ньютона? Или теория относительности – до Эйнштейна? А медитация – до Будды?

    Вроде того. Их зачатки существовали, но общий план сформировался только после того, как на нем сосредоточился великий ум… – Джереми забывает о словах, и его мысли заполняют графики и диаграммы. Неопределенные аттракторы Колмогорова извиваются, словно запутанный клубок оптических кабелей, передающих сообщение хаоса, а маленькие острова резонанса классических квазипериодических линейных функций крошечными семенами гнездятся в океане несколлапсировавшей вероятности.
  • forestssingeternallyцитирует3 года назад
    Страх рождения ребенка без телепатических способностей, который всегда будет чужим для них обоих. Страх рождения ребенка с телепатическими способностями, который сойдет с ума от их взрослых мыслей, обрушившихся на сознание новорожденного.
  • forestssingeternallyцитирует3 года назад
    Он вспоминал о смертельно больных детях, которых видел в «Мире Уолта Диснея», и о кратких мгновениях покоя, которые подарил им с помощью телепатической связи. Во всем его бесцельном, эгоистичном бегстве от самого себя те несколько минут были единственными, когда он помог кому-то, сделал что-либо, а не просто жалел себя.
  • forestssingeternallyцитирует3 года назад
    Анализ этих данных, выполненный Бременом, показывает: то, что разум человека воспринимает через отстраненную и искажающую линзу чувств, представляет собой всего лишь беспрестанный коллапс волн вероятности. Вселенная, свидетельствуют данные Голдмана, точнее всего описывается фронтом стоячей волны, состоящим из этих вихревых возмущений хаоса вероятности. Человеческий разум – всего лишь еще один фронт стоячей волны, на что указывают исследования самого Джереми, нечто вроде суперголограммы, составленной из миллионов цельных, но меньших по размеру голограмм – наблюдает за этими явлениями, превращает волны вероятности в упорядоченную серию событий («Самим фактом наблюдения, – объяснял Джереми своей жене в поезде, – наблюдатель, похоже, заставляет вселенную выбирать: волна или частица…») и продолжает заниматься своим делом.

    Бремен затрудняется найти пример для этой непрерывной структуризации неструктурируемого, пока не наталкивается на статью со сложными математическими расчетами, которые использовались для анализа ориентации орбиты Гипериона, спутника Сатурна, данные о которой передал пролетавший мимо «Вояджер». Орбита Гипериона в достаточной степени подчиняется законам Кеплера и Ньютона, чтобы ее можно было точно предсказать с помощью линейной математики на многие десятилетия вперед. Но ее ориентация, то есть расположение трех осей, не подчиняется никаким законам.

    Гиперион кувыркается, и его движение просто невозможно предсказать. Ориентация его орбиты определяется не случайным воздействием гравитации и законами Ньютона, которые могут быть учтены достаточно опытным программистом и рассчитаны достаточно мощным компьютером, а динамическим хаосом со своей собственной логикой – и отсутствием логики. В безмолвном вакууме в окрестностях Сатурна действует «эффект бабочки» Лоренца, а его жертва – маленький бугристый Гиперион, беспорядочно кувыркающийся в пространстве.

    Но Джереми обнаруживает, что даже в таких непредсказуемых океанах хаоса могут существовать островки линейной причинности.

    Гиперион приводит Бремена к работам Андрея Колмогорова, Владимира Арнольда и Юргена Мозера. Эти специалисты в области математики динамических систем сформулировали теорему КАМ (Колмогорова – Арнольда – Мозера) для объяснения классического квазипериодического движения в этом вихре хаотических траекторий. Графическая интерпретация теоремы представляет собой удивительный рисунок, похожий на органическую структуру: эти классические и вычисляемые траектории подобны оболочкам проводов или труб, вложенным друг в друга обмоткам, где резонансные островки порядка лежат внутри складок динамического хаоса.

    Американские математики назвали эту модель VAK, «неопределенным аттрактором Колмогорова». Джереми вспоминает, что Вак – имя богини вибрации в Ригведе.
  • forestssingeternallyцитирует3 года назад
    Он обнаруживает, что одна из отправных точек появления современной математики хаоса – это наша неспособность предсказать погоду. Даже суперкомпьютер «Крэй X-MP», производящий вычисления со скоростью восемьсот миллионов операций в секунду, не справляется с этой задачей. За полчаса работы он точно предсказывает завтрашнюю погоду во всем Северном полушарии. За день лихорадочной деятельности суперкомпьютер выдает десятидневный прогноз.

    Но через четыре дня прогноз начинает расходиться с реальностью, а любая попытка заглянуть в будущее дальше чем на семь дней оказывается гаданием на кофейной гуще… Даже для «Крэй X-MP», перебирающего переменные со скоростью шести миллионов в минуту. Метеорологов, специалистов в области искусственного интеллекта и математиков раздражала эта неудача. Такого не должно было случиться. Тот же компьютер способен предсказать движение миллиардов звезд на годы вперед. Почему же, спрашивали они, погоду – с ее большим, но конечным числом переменных – так трудно предсказать?

    Чтобы выяснить это, Джереми должен изучить работы Эдварда Лоренца о хаосе.

    В начале 1960-х годов математик по имени Эдвард Лоренц, переквалифицировавшийся в метеоролога, стал использовать один из примитивных компьютеров того времени, «Ройял Макби LGP-300», для вычисления переменных, обнаруженных Зальцманом в уравнениях, которые «управляют» простой конвекцией, подъемом горячего воздуха. Лоренц нашел в уравнении Зальцмана три переменных, которые действительно оказались значимыми, исключил остальные и запустил состоящую из электронных ламп и проводов машину «Ройял Макби LGP-300», чтобы та решала уравнения со скоростью одной итерации в секунду. В результате получился…

    …хаос.

    Переменные, уравнения, данные – все оставалось тем же, но кажущиеся простыми краткосрочные прогнозы превращались в противоречивое безумие.

    Лоренц проверил вычисления, провел анализ линейной стабильности, удивился и начал все снова.

    Безумие. Хаос.

    Ученый открыл так называемый «аттрактор Лоренца», в котором траектории цикла уравнений вокруг двух долей имеют явно случайный характер. Из хаоса Лоренца следует очень точная закономерность: нечто вроде сечения Пуанкаре, которое подтолкнуло Эдварда к пониманию явления, названного им «эффектом бабочки» в прогнозировании погоды. Проще говоря, «эффект бабочки» Лоренца говорит о том, что одна бабочка, взмахивающая крыльям в Китае, вызовет крошечные, но неизбежные изменения в атмосфере. Это слабое изменение накладывается на другие слабые изменения, и погода… меняется. Непредсказуемо.

    Полный хаос.
  • forestssingeternallyцитирует3 года назад
    Во время болезни Гейл Джереми практически забрасывает математику, за исключением преподавания и исследования теории хаоса. Преподавание помогает ему сохранить рассудок. Исследование хаоса навсегда изменяет его взгляд на Вселенную.

    Джереми слышал о математике хаоса еще до того, как результаты исследования Джейкоба Голдмана заставили его углубиться в эту область, но, как и большинство математиков, концепцию математической системы без формул, предсказуемости и границ Бремен считает внутренне противоречивой. Она беспорядочна. Это не математика, к которой он привык. Джереми приходит к убеждению, что Анри Пуанкаре, великий математик девятнадцатого века, который помог перешагнуть через математику хаоса, первым начав исследования в области топологии, не принял бы идею хаоса в царстве чисел, как ее сегодня не принимает он сам.
fb2epub
Перетащите файлы сюда, не более 5 за один раз