Политики природы. Как привить наукам демократию

Разумеется, возвращение к старому разделению на факты и ценности, которое только приносит неудобства (с. 116), невозможно, даже если оно представляется крайне важным для общественного порядка. Говорить о «фактах» означает связывать то, что озадачивает, и то, что существует абсолютно. Говорить о «ценностях» означает смешивать мораль, бессильную перед лицом установленных фактов, с иерархией приоритетов, у которой больше нет права отсеять даже самый незначительный факт. Это приводит к параличу как наук, так и политики.

понятия природы и политики на протяжении веков разрабатывались именно для того, чтобы сделать невозможным их сближение, синтез или какое-либо сочетание.

всякая политика определяется через ее отношение к природе

Озадаченность [Perplexité]: одна из семи задач, выполняя которые коллектив становится внимательным и обретает чувствительность к присутствию за его пределами множества пропозиций, которые могут проявить желание стать частью одного и того же общего мира•.

Чтобы преодолеть все эти сложности с созывом коллектива (с. 75), нужно считать, что он составлен из людей и нелюдéй, способных заседать как граждане при условии разделения полномочий. Первое разделение состоит в том, чтобы заново распределить дар речи между людьми и нелюдьми´, научившись сомневаться в любых официальных представителях (с. 81), как в тех, кто представляет людей, так и в тех, кто представляет нелюдéй. Второе разделение состоит в том, чтобы распределить способность действовать в качестве социального актора, рассматривая исключительно ассоциации людей и нелюдéй (с. 90).

Благодаря социологии наук, благодаря практике экологизма, антропологии, мы можем наконец понять, что природа является всего лишь одной из палат коллектива•, учрежденной для того, чтобы вызвать паралич демократии. Ключевой вопрос политической экологии теперь поставлен: можно ли найти наследника двухпалатного коллектива (с. 60), состоящего из природы и общества•?

Окружающая среда [Environnement]: проблемы с ней начинаются, как только исчезает независимая от человеческого поведения окружающая среда; это экстернализированная• совокупность того, что мы больше не можем ни выбросить наружу в качестве разгрузки, ни сохранить в качестве резерва.

тех пор пока мы отождествляем экологию и проблематику природы, она постоянно путает на практике науки, мораль, право и политику. Поэтому экологические кризисы имеют отношение не к кризису природы, а к кризису объективности (с. 27).

На самом деле, ни одна культура, кроме западной, не использовала природу для организации своей политической жизни. Традиционные общества не живут в гармонии с природой, они не догадываются о ее существовании

Делая акцент на посреднической роли науки, мы, разумеется, рискуем свалиться в социологизм и вернуться к допотопным представлениям человека о природе, но мы также имеем возможность прояснить разницу между присутствием многочисленных нелюде´й• и теми политическими приемами, которые до сих пор позволяли заключать их в рамки единственной природы. Для этого достаточно изменить понятие социального, которое, помимо всего прочего, мы унаследовали от века Пещеры.