Париж

Я хотел сказать, что Нотр-Дам подобен прекрасной женщине, которая, взрослея, становится краше с каждым прожитым днем.

Когда прибывали зарубежные послы, Версаль должен был поразить их богатством Франции. Король настаивал, чтобы все во дворце было французского производства, например шпалеры с фабрики гобеленов или обюссонские ковры, так что это было нечто вроде постоянно действующей выставки товаров. Весьма практично.

Как так вышло, – спросила дочка, – что земля Франции такая богатая, а королю всегда не хватает денег?

– Этому есть две причины. Во-первых, король любит воевать. Во-вторых, король любит строить. Когда завершится расширение королевского дворца на острове Сите, нашему монарху будет завидовать весь христианский мир. Ничто на свете не обходится так дорого, как войны и строительство.

– Но зачем он это делает? Приносят ли государству пользу его войны и постройки?

– Никакой. – Якоб улыбнулся. – Ты должна понимать, Наоми, что, когда простой человек, скажем торговец, получает наследство от отца, это является его личной собственностью. Он стремится увеличить свое состояние и стать более могущественным. Зачастую ему еще хочется произвести впечатление на соседей.

– Ну, это глупо.

– Несомненно, но такова человеческая натура. И короли точно такие же, за одним исключением. Их наследством является целая страна. Но они все равно смотрят на нее как на свою собственность, с которой могут делать все, что ни пожелают. И

Но также его знали и под другим, более внушительным именем: город Паризиев.

1936 году, когда Гитлер оккупировал часть Рейнской области и западные правительства согласились с этим, Мари говорила себе, что это, должно быть, к лучшему. В 1938 году, когда он оторвал приличный кусок от бедной Чехословакии, Франция и Британия закрыли глаза на свои соглашения с чехами и приняли в Мюнхене заверения Гитлера, что все его действия продиктованы стремлением к миру, Мари почувствовала себя неуютно.

Так что же в таком случае Париж? Я думаю, он – это память обо всем том, что в нем случилось. Мы помним корсиканца Наполеона и Эйфеля, который был эльзасцем, и многие из нас помнят, что здесь жил Бен Франклин. Вот что такое Париж.

Дети не всегда соглашаются с родителями, но им нравится, когда их родители удовлетворены своими решениями и своей жизнью в целом

Война всегда была кровавым делом, думал он. В этом нет ничего нового. Но эта война все же отличается от предыдущих. Есть ли в ней место человеку вроде него – да любому человеку, если уж на то пошло, – в этом бездушном мире пулеметов, колючей проволоки, бомбовых воронок и траншей?
Раньше говорили о ратной славе. Возможно, это было ложью. Еще говорили о чести. Возможно, это было всего лишь тщеславие. Говорили о скорби. Но теперь не осталось даже ее. Скорбь превзошли числом. Потому что война теперь стала индустриальной, она обратилась в гигантский разрушительный механизм на железных колесах,

Мы – правители, наделенные властью уничтожить все, что нам дорого, и не наделенные умом, чтобы избежать этого.

Ты права, власть превращает взрослых людей в детей именно потому, что благодаря ей они могут делать что захотят. Но презирать их бессмысленно. Так уж устроен мир. Гораздо умнее будет научиться жить в этом мире. – Ее взгляд стал жестким. – Не ищи во дворцах чистоты, дитя мое. Там ты ее не найдешь.