Сроки, за которыми ты бежишь, а они, в свою очередь, — от тебя, хохоча, как припадочные вакханки. А когда упадешь наземь с красной от гипертонии мордой или приступом гастрита, они на тебе еще джигу спляшут и на гробу твоем. И на гробах детей твоих будут плясать, потому что с годами мир только убыстряется, заглатывая пилюли социального одобрения и зачитываясь нон-фикшеном по эффективному тайм-менеджменту. Когда мир останавливался в последний раз, затаив дыхание? Наверное, по-настоящему только перед Хиросимой и Нагасаки, раз-два, когда пальцы чьи-то жирные, потные — к кнопке, которая еще черт знает, существует или нет.