Ореховый лес

Ад – это беспокоиться о ком-то, кроме себя.

Комната Одри выглядела как место генерального сражения компаний Sephora и Barney’s

Ад – это беспокоиться о ком-то, кроме себя.

Она верила мне, потому что мы никогда не лгали друг другу. За исключением тех случаев, когда лгали.

Она верила мне, потому что мы никогда не лгали друг другу. За исключением тех случаев, когда лгали.

– Бедная девочка. Ты правда не знаешь?

Она сказала – и я с закрыла глаза. Два года. Со дня, как я вошла в Ореховый лес, прошло два года. Это было одновременно лучше и хуже, чем я могла рассчитывать; в моей груди смешались облегчение и ужас, вызвав дрожь во всем теле. Начав дрожать, я уже не смогла остановиться. Паника накрыла меня, как огромная рука, и я сдалась.

не имея рта, чтобы кричать,

– Для начала – из какого ты года. Потом я предложу тебе любой напиток за счет заведения за каждую песню, написанную после 1972-го, которую ты сможешь исполнить от начала до конца. И любое блюдо из меню – за каждую песню, которую ты споешь мне под запись.

– Не пытайтесь меня утешить. И хватит говорить со мной как с ребенком! – Мой голос прозвучал резко, и по воде, в которой еще оставалась моя правая рука, побежала корочка льда, быстро затвердевая по стенкам сосуда.

– Ч-черт! – я выдернула пальцы из воды, ободрав их о лед. Ингрид глядела на меня с неприкрытым благоговейным ужасом, как на святую покровительницу. Покровительницу прохладительных напитков, например.

– Черт, – повторила я. – И как мне теперь принимать душ?

– Думаю, это не самая большая твоя проблема, – Дженет отстраненно изучала меня взглядом. – Алиса, закатай рукава.

Нож блестел на уровне моих глаз. Я раскрыла их как можно шире, потому что самое плохое, что могла сделать смерть – это взять меня неподготовленной. Но Катерина не нанесла удара. Напротив, она протянула нож мне, ее затянутая в перчатку рука вложила его мне в ладонь – очень осторожно, чтобы не соприкасаться со мной ни единой лишней секунды. Даже сквозь кожу ее перчатки я ощутила, как она содрогается от прикосновения.

– Убей. Себя, – прошипела она мне в лицо и отступила на шаг.

– Что?

Рот парня приоткрылся, и я увидела в его глазах нечто ужасное. Тени зубастых ожидающих тварей – как будто все его существо было голодно.

– Убей себя, Алиса, – повторил он за спутницей, как заклинание. – Убей себя.

Перед моим внутренним взором вспыхнула картина – я вонзаю лезвие себе в вены на кисти, сверкающим потоком выпуская наружу огонь. Я усилием воли изгнала этот образ.

– Алиса, нет, нет, пожалуйста, нет, прошу, – почти молился Финч рядом со мной, стоя на коленях.

– Зачем мне это делать? – тупо спросила я. Это был настоящий вопрос. Я хотела знать.