Books
Жоэль Диккер

Последние дни наших отцов

  • mdda100цитирует2 года назад
    от увидишь, самое тяжкое – не немцы, не абвер, а люди. Если б приходилось бояться только немцев, это была бы пара пустяков: немцев за версту видно, у них плоские носы, белесые волосы и грубая речь. Но они не одни, да и не были никогда одни: немцы разбудили демонов, призвали людей к ненависти. Ненависть популярна и во Франции – ненависть к другому, темная, унизительная, так и хлещет изо всех: из соседей, друзей, родных. Может, даже из наших родителей. Нам нужно остерегаться всех. И это самое тяжкое. Минуты отчаяния, когда тебе кажется, что некого спасать, что все так и будут друг друга ненавидеть, что большинство будут убиты только за то, что они есть, и только самые скрытные, те, кто лучше всех спрятался, умрут от старости. Эх, брат, как тебе будет больно, когда выяснится, как часто ближние заслуживают ненависти – даже друзья, даже родители, я ж говорю. А знаешь почему? Потому что они трусы. И однажды мы заплатим за это, заплатим потому, что нам не хватит храбрости восстать, криком кричать о величайшей мерзости. Никто не хочет кричать, никто – людям крики поперек горла. На самом деле не знаю: то ли поперек горла, то ли хуже горькой редьки. Только тех, кто кричит, бьют – просто так, чтобы бить. И никто вокруг не возмутится, никто не поднимет шум. Так всегда было, есть и будет. Безразличие. Самая страшная болезнь, страшнее чумы, страшнее немцев. Чуму изведут, а немцы смертные, рано или поздно передохнут. Но безразличие не победить, по крайней мере легко. Безразличие – вот причина, почему мы никогда не будем спать спокойно; и в один прекрасный день мы потеряем все не потому, что слабы и нас раздавили те, что сильнее, но потому, что были трусами и ничего не сделали. Война есть война. И на войне осознаешь самые ужасные истины. И худшая из них, самая невыносимая – то, что мы одни. И всегда будем одни. Одинокие из одиноких. Навсегда одинокие. Но жить все равно придется. Знаешь, я долго думал, что всегда найдутся люди, которые нас защитят, другие. Верил в этих других, в эти химеры, воображал, как они, сильные и отважные, придут на помощь славному угнетенному народу. Но таких людей не существует.
  • Readearyцитирует3 года назад
    – Может, кто-нибудь напишет про это книгу. Тогда я и узнаю.

    – Нет.

    – Почему? Я люблю книги!

    – Те, кто там был, не напишут…

    – А другие?

    – А другие тем более. Нельзя писать о том, чего не пережил.
  • Readearyцитирует3 года назад
    Что с ними будет? Это уже неважно. Когда-нибудь демоны вернутся, они это знали. Ведь Человечество так легко забывает. Оно возведет для памяти монументы и статуи, оно доверит свою память камням. Камни не забывают, но их никто не слушает. И демоны вернутся. Но где-то всегда будут оставаться Люди.
  • Readearyцитирует3 года назад
    Лоре нельзя встречаться с отцом. Ей нельзя знать, что сделал Пэл. Он вернется в гостиницу, соврет ей, скажет, что отец скончался, сделает все, чтобы она никогда не узнала. Договорится с Доффом, но и ему не станет ничего объяснять. Никто не должен узнать, никогда. Он убьет папашу, если понадобится, лишь бы тайна жила вечно. Да, убьет, если так будет нужно!
  • Readearyцитирует3 года назад
    Станислас взглянул на рыдающего отца. Но уже без жалости. Сын приехал за ним в самый критический момент войны, а папаша пожелал прощаться со своей рухлядью. В глубине души Станислас надеялся, что Пэла задержали в тот же день. Надеялся, что это случилось не назавтра, что тот не вернулся к отцу опять уговаривать его ехать. Это значило бы, что Пэл не способен взбунтоваться против отца.
  • Readearyцитирует3 года назад
    Даже его Пэл не был человеком. Его трясло. Пэл вернулся в Париж повидать отца. Абвер наверняка поджидал его – видимо, его выследили, он провалился. Увлек за собой Фарона. И беременную Лору. Бросил их в пасть немцам.
  • Readearyцитирует3 года назад
    Он так никогда и не узнает, что Мари полтора года назад была арестована агентом абвера на бульваре Сен-Жермен, когда отвозила то, что считала ценными боевыми приказами и что на самом деле было лишь открытками отцу от сына.
  • Readearyцитирует3 года назад
    враги смертны, а ненависть живуча. Отравляет кровь, передается от родителей к детям, поколение за поколением, а значит, ничто не кончается, все сражения впустую. Какой толк убивать врага, если не можешь покончить с собственной ужасной горгоной – инстинктом ненависти.
  • Readearyцитирует3 года назад
    Если бы при первой встрече, тремя годами раньше, Гайо отказался сотрудничать, если бы пришлось прибегать к угрозам или принуждению, он бы его пощадил: ведь тогда тот был бы по крайней мере хорошим патриотом. Но Гайо был попросту изменником родины. Родину, единственную свою родину, он предал. И потому Кунцер ненавидел Гайо: тот воплощал в его глазах все худшее, что может породить война.
  • Readearyцитирует3 года назад
    Иногда в приступе ярости она думала, что лучше бы Ричард умер, а Пэл остался в живых.
fb2epub
Перетащите файлы сюда, не более 5 за один раз