Books
Лина Дорош

Новые туфли хочется всегда. Побег третий, псевдозаграничный. «Уйти, чтобы…»

  • Таня Ефимовацитирует6 лет назад
    Надо уезжать, чтобы было куда возвращаться. Надо уезжать в детстве, чтобы радоваться возвращению к родителям. Надо уезжать в молодости, чтобы радоваться возвращению к любимым. Надо уезжать в зрелости, чтобы радовало возвращение к детям. Надо уезжать в старости, чтобы радоваться тому, что тебе есть куда вернуться. Надо уезжать, чтобы издалека привозить себя. По частицам. По малым. Надо уезжать и возвращаться
  • Таня Ефимовацитирует6 лет назад
    Первые дни. Они самые легкие. Первые дни в Париже. Возможно, в каком-то другом городе они проживаются труднее. Хотя по большому счету не важно, где ты. Первые дни есть в любом городе, куда бы ты ни приехал. Они, эти первые дни, проходят по-особому — проходят будто рядом с тобой. Ты еще не в этом городе, не среди этих людей, дышишь не этим воздухом. Ты вдыхаешь легкими, а воздуха не чувствуешь. Потому что воздух для тебя — нечто другое. Ты растворяешься. Как тень бродишь по городу.
    Потом начинаешь чувствовать тело. Ты — кувшин. Пустой. Совершенно пустой кувшин. Который начинает наполняться этим городом. Этим воздухом, музыкой, словами, любовью. Ты обретаешь содержание. Французское. Итальянское. Кубинское. Разное. Любое. И если тебе хорошо — ты понимаешь, что это навсегда. Париж в тебе — это навсегда. «Навсегда» — ты ощущаешь его материальность, каждой клеточкой ты чувствуешь, что в тебе Париж. И Париж в тебе навсегда. Ты и твоя природа — это Париж. Париж и ты, вы вместе и навсегда.
    И вдруг. Ты делаешь глоток воздуха. Просто глоток воздуха. Обычный глоток воздуха в обычный день. И ты вспоминаешь, как впервые почувствовал материальность твоего «парижского навсегда». Ты вспоминаешь этот момент, потому что столь же явственно, столь же физически ощущаешь, как твое «навсегда» рассыпается и растворяется в воздухе. И уже следующий глоток воздуха становится русским в твоих легких. Ты чувствуешь! Воздух Парижа, попав в твои легкие, становится русским. Ты кусаешь круасан и чувствуешь во рту вкус русского хлеба. Ты поднимаешь глаза к небу и видишь в небе Парижа небо своего родного города. И у Сены появляется изгиб твоей родной русской реки, изгиб, которого никто не видит, кроме тебя. Потому что всё, что попадает в тебя, становится русским. Твой организм не усваивает больше ничего чужестранного. Парижа в тебе больше нет. Это ты в Париже. И «Париж навсегда» кто-то для тебя отменил. Ты не можешь отменить своей природы. Ты — русский. И никакого «навсегда» больше нет. Его, оказывается, нет в природе. Ты просто русский. И здесь, и там. И даже когда чувствуешь себя парижанином до мозга костей.
    Первые дни. Они самые легкие, поверь мне. Для кого-то первые дни проносятся за один день. Утром он еще не здесь, в обед — Париж для него уже навсегда, а поздним вечером он понимает, что его «навсегда» отменили. Ты в Париже. Ты в Париже русский. Ты — русский. Русский ты везде. В любом городе.
    Первые дни… для кого-то они длятся годы. Есть счастливцы, которым надо прожить жизнь, чтобы увидеть этот непостижимый русский изгиб Сены, которого не видят и никогда не увидят французы. Прожить жизнь, чтобы понять: да, ты наконец-то русский.
    Прожить жизнь на Родине или в другой стране — не важно. Важно — понять, в начале или в конце — не важно, важно понять — кто ты. Что в тебе навсегда. Что в тебе могут отменить в любой момент. А что в тебе просто есть. Где бы ты ни был, какой бы танец ни танцевал, на каком бы языке ни говорил со своей любимой женой и кем бы себя ни чувствовал. В этой твоей жизни, которую ты живешь сейчас. Ты понимаешь, что питает тебя всю твою жизнь.
    Девонька, ты читаешь и не понимаешь: а любовь? Как же любовь? Я не жалею, что всю жизнь прожил русским в Париже. Это мой путь. По-другому слово «русский» не приобрело бы для меня такой ценности, каковую имеет сейчас. Мы всегда привыкаем к тому, что у нас есть. К Родине привыкаем, к любви привыкаем. Я привык к любви и тоскую по Родине. У меня не получилось их совместить. А ты не можешь их разъединить, но с упорством продолжаешь делать одну попытку за другой. Зачем? Зачем их разъединять? Сопротивление и упорство хороши в борьбе, а не в любви. Ты опять спросишь: а как же любовь? Жизнь больше любви, поверь мне. Но только тогда, когда тебе выпала удача любить. Если любви не случилось — твоя жизнь будет тебе казаться много меньше любви, будет казаться совсем маленькой и превратится в вечное ожидание этого светлого чувства. А жизнь больше любви. Не важнее, но больше. С такими мыслями надо встретить старость.
  • Таня Ефимовацитирует6 лет назад
    Я запомнил это с детства, я нашел формулировку закона и не хуже, чем «Отче наш» до сих пор могу воспроизвести формулировку закона необходимого разнообразия: системой управляет то, что проявляет наибольшую гибкость.
  • Таня Ефимовацитирует6 лет назад
    Мало что меняется в мире: по-прежнему трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно когда ее там нет
  • Таня Ефимовацитирует6 лет назад
    «Никогда не читай этих строк вслух — прояви уважение к писавшему их.
fb2epub
Перетащите файлы сюда, не более 5 за один раз