Железный Путин: взгляд с Запада

фильма BBC под названием «Putin, Russia & the West»

В конечном итоге трагедию Грузии и ее войны с Россией можно свести к личной трагедии одного деятельного и запутавшегося человека.

В Вашингтоне эту угрозу восприняли серьезно, особенно в свете замечания, высказанного Лавровым в разговоре с Райс. Буш созвал комиссию по национальной безопасности. Министр обороны Роберт Гейтс вспоминает: «Буквально всех в оперативном центре не покидало ощущение, что Россия открыто совершает акт агрессии против независимого государства, с намерением разделить его»29.
Американцы даже обдумывали собственное военное вмешательство. По словам госсекретаря Райс, «за столом начали бить себя в грудь и кричать, что мы сделаем, какой знак подадим России военными средствами, объясняя, настолько опрометчивы были ее действия».
Советник по вопросам национальной безопасности Стивен Хэдли говорит: «Вопрос заключался в следующем: вводим мы боевые силы или нет? Для спасения Тбилиси требовались наземные войска»30.
Однако все это могло спровоцировать конфликт между крупнейшими ядерными державами мира, и в голосах Роберта Гейтса и его сторонников звучало предостережение: «Я твердо заявил, что мы не станем обеспечивать военную поддержку Саакашвили. В то время я считал, что русские расставили ловушку, а Саакашвили двинулся прямиком в нее, поэтому виноваты и те, и другие».

У Путина есть потрясающая способность подстраиваться под собеседника и завоевывать его доверие, способность, благодаря которой он так успешно «общался с людьми» в качестве сотрудника КГБ.

Дэвид Милибэнд, вспоминая о своей дуэли с Лавровым, расценивает ее как схватку двух бывших империй. «Я пришел к убеждению, что Россия считает Британию империей периода упадка, а Британия – Россию империей периода упадка. Это не недооценка, а скорее, повод для ужесточения и осложнения отношений и, в некотором смысле, для нежелания идти на компромиссы. Это в полной мере характеризует британско-российские отношения».

Политковская написала о нем: «Кремль вырастил дракончика, и теперь требуется постоянно его подкармливать, чтобы он не изрыгал огонь»

А уже на ежегодной пресс-конференции 23 декабря Путин не смог вспомнить даже точное название этой компании. В тот же день она была куплена на корню «Роснефтью» Игоря Сечина.

Правительство объявило, что ЮКОС задолжал государству более 27 млрд долларов, и на 19 декабря назначило аукцион по продаже главного производственного подразделения компании – «Юганскнефтегаза», для покрытия налоговых требований. «Газпром» зарегистрировался для участия в торгах через свою новую дочернюю нефтяную компанию «Газпромнефть». Подала заявку и компания «Байкал Финанс Груп», созданная за несколько дней до этого, лишь 6 декабря, с юридическим адресом в Твери, в здании, где располагались рюмочная, магазин сотовых телефонов и туристическое агентство. Никто не знал, кто является ее владельцами. Тем не менее для участия в аукционе компании удалось получить огромный кредит от Сбербанка. После некоторого размышления «Газпромнефть» отказалась от участия в торгах, предоставив возможность неизвестной «Байкал Финанс Груп» приобрести крупнейшую российскую нефтяную компанию за 9,3 млрд долларов.

«Он блестящий коммуникатор… виртуоз… Он как зеркало копирует собеседника, чтобы заставить тебя поверить, что он – такой же, свой… Причем делает это так ловко, что его собеседник этого явно не замечает, а просто ловит кайф»

Запад полагал, что россияне априори знают, как воспользоваться свободой, словно это нечто совершенно естественное, как будто русские – это те же американцы, которым, правда, пришлось несколько лет помучиться с коммунизмом. Нужно только снять ограничения, ввести свободный рынок, и все остальное сложится само собой. Тоби Гэтти, советник Клинтона по вопросам России, готовивший первый «пакет» помощи для нее, признает: «Возможно, у нас в США был слишком узкий взгляд на советское общество. Мы переоценили желание русских жить по нашим правилам. Мы отталкивались от предположения, что трансформация пройдет быстро, а хаос, который, кстати сказать, рассматривался нами не как хаос, а как переходный период, вскоре сменится нормальной жизнью»