На каникулах

мою лояльность поддерживал грибной суп, который каждый день подавался на ужин. Боже ты мой, что это был за суп: не слишком жидкий и не густой, душистый, обволакивающий пищевод с материнской нежностью. Имея перед собой кастрюлю такого супа, я мог рассмеяться в лицо любой жизненной неурядице.

до него не докричишься не потому, что он ничего не слышит, а потому что живет на слишком большом удалении

должно быть, и в этих девяностолетних деревянных скафандрах с внутренними органами, сгнившими или ссохшимися, как сухофрукт, живет такая же юношеская надежда на лучшее будущее, как в восемнадцатилетних