Books
Константин Паустовский

Повесть о жизни. Книга 3. Начало неведомого века

  • Max Ischenkoцитирует6 лет назад
    Я ехал через Киев. Он, так же как и Москва, ключом кипел на митингах. Только вместо «долой!» и «ура!» здесь кричали «геть!» и «слава!», а вместо марсельезы пели «Заповит» Шевченко и «Ще не вмерла Украина»
  • Katja Bakurovaцитирует7 лет назад
    Я ехал через Киев. Он, так же как и Москва, ключом кипел на минингах. Только вместо "долой!" и "ура!" здесь кричали "геть!" и "слава!", а вместо марсельезы пели "Заповит" Шевченко и "Ще не вмерла Украина").
  • Fillip Milshteynцитирует2 года назад
    Но газеты еще выходили. Белое командование знало, что конец приближается буквально по часам, но всеми силами скрывало это от населения, особенно от беглецов с севера. В газетах печатались телеграммы о том, что наступление большевиков приостановлено и в Одессу отправлены из Салоник крупные французские воинские части с артиллерией и газами.
    Все эти слухи распространялись для того, чтобы беглецы с севера не ринулись в панике дальше на юг в Константинополь, и не помешали бы бегству белой армии. Пароходов в порту было мало, и деникинцы берегли их для себя.
    Газеты еще выходили, и в кафе «Желтая канарейка» еще докучивали махнувшие на все рукой офицеры. Газеты пытались внушить населению затасканную историю о том, что «Москва сгорела, но Россия от этого не погибла».
  • Fillip Milshteynцитирует2 года назад
    На Дерибасовской улице каждый вечер можно было встретить около цветочниц многих знаменитых людей, правда, несколько обносившихся и раздраженных лихорадкой смехотворных слухов. По этой части Одесса опередила все города юга.
  • Fillip Milshteynцитирует2 года назад
    На Ланжероне, на маленькой и пустынной Черноморской улице, тянувшейся по обрыву над морем, был частный санаторий для нервнобольных доктора Ландесмана. Неустойчивая и пестрая жизнь тех лет вызывала бурный рост нервных болезней, но ни у кого не было денег, чтобы лечиться, особенно в таком дорогом санатории, как у Ландесмана. Поэтому санаторий был закрыт.
  • Fillip Milshteynцитирует2 года назад
    Котлеты эти можно было есть только в состоянии отчаяния или, как говорили одесситы, «с гарниром из слез».
  • Fillip Milshteynцитирует2 года назад
    Махно идет, — сказал вдруг дежурный громким ясным голосом. — Соображаете? Через полчаса будет здесь.
    — Откуда это известно?
    — А вот отсюда, — дежурный показал на телеграфный аппарат на столе. — От Эдисона[57]. Пока не было того Эдисона, люди жили спокойно, знать ничего не знали. А теперь все наперед известно, и от этого одна смута на сердце.
  • Fillip Milshteynцитирует2 года назад
    Остроумие Хвата было в то время ценным качеством. Удачная острота могла спасти от неминуемой смерти.
  • Fillip Milshteynцитирует2 года назад
    Неизвестность была хуже самой злой опасности, подстерегавшей каждого на ночных проклятых улицах города.
  • Fillip Milshteynцитирует2 года назад
    У старой перекупщицы, неизменно философически настроенной, была довольно мрачная теория человеческих профессий. Она любила излагать ее своим монотонным голосом.
    — Когда приходит такое время, как наше, — говорила она, — так заработать можно только с таких вещей, что всегда были, есть и будут на земле, несмотря на все наши революции и войны. Первое — у человека никогда не перестанут расти волосы, пока, как говорится, крутится в небе наша земля. Крутится без остановки и день и ночь, заметьте этого. С этого вы, я думаю, можете сделать вывод, что самая выгодная профессия — быть парикмахером. И второе — человек никогда не перестанет умирать. Какая бы ни была власть, а человека хоронить надо. Он же сам не выкопает себе могилу, не положит на нее венок и не напишет на памятнике «Спи спокойно, любезный супруг Яша» или «Ты пал пламенной смертью на страх врагам». Значит, на этом деле тоже можно безостановочно зарабатывать гроши. Вот так оно и получается. Одним горе, а мне хлеб. Одним слезы, а мне кружка молока.
fb2epub
Перетащите файлы сюда, не более 5 за один раз