Bce тайны мира Дж. P. Р. Толкина. Симфония Илуватара

частью которых (заключительной) является трилогия, возник из стремления «переписать» «Калевалу», в первую очередь – трагическую историю Куллерво»

герой, устремляясь на смерть, вопреки предостережениям и здравому смыслу, поступает «как должно владыке», проявляя достойное конунга презрение к смерти.

Смерть – момент, когда герой переходит в мир славы, ибо только со смертью он достигает завершенности и только слава останется после него.

Сожгли они свои корабли…, чтобы не в их воле было отступить к ним.

о в кельтской культуре представители магических профессий (к которым помимо жрецов, относились также певцы различных категорий и кузнецы[26]) стояли практически наравне с представителями политической власти.

Что же способствовало восприятию трилогии в качестве хроники событий, имевших место в действительности, что создавало иллюзию трехмерности? Дело в том, что, будучи ученым-систематиком, Толкин, создавая роман, посвятил немало времени проработке номенклатуры и различным расчетам, стремясь к последовательности и выверенности. Помимо изобретения наречий, имен, названий и знаков письменности для различных племен Средиземья, он не меньше внимания уделил и другим важным элементам, составляющим картину мира, частью которого является Средиземье. Прежде всего, была подробнейше, по эпохам, годам и датам, расписана вся хронология; проработаны генеалогические древа родов, наиболее значимых для истории этого мира; продуманы системы летосчисления и составлены календари для разных народов. Bce вышеозначенное добавляет достоверности для восприятия собственно истории той земли, где обитали герои «Властелина Колец». Ho истории не бывает без географии, и здесь мы также видим, насколько тщательно Толкин проработал вопрос пространства.

B одном из писем Толкина можно найти упоминание о том, как зародилась такая идея: «He смейтесь, пожалуйста! Ho когда-то, давным-давно (с тех пор я сильно пал духом), я решился создать корпус более или менее связанных между собою легенд самого разного уровня, от широких космогонических полотен до романтической волшебной сказки, так чтобы более обширные опирались на меньшие, не теряя связи с почвой, а меньшие обретали величие благодаря грандиозному фону, – которые я мог бы посвятить просто: Англии, моей стране. Эти легенды должны были обладать тем тоном и свойствами, о которых я мечтал: это нечто прохладное и прозрачное, благоухающее нашим «воздухом» (то есть климатом и почвой Северо-Запада, включающего в себя Британию и ближние к ней области Европы, а не Италию и побережье Эгейского моря и уж тем более не Восток), и отличаться – если бы я сумел этого достичь – дивной неуловимой красотой, которую некоторые называют «кельтской» (хотя в подлинных древних кельтских текстах она встречается чрезвычайно редко); они должны быть “высокими” очищенными от всего грубого, и пригодными для более зрелого духа страны, давно уже с головой ушедшей в поэзию. Часть основных историй я хотел изложить целиком, а многие другие оставить в виде замыслов или схематических набросков. Отдельные циклы должны были объединяться в некое величественное целое и в то же время оставлять место иным умам и рукам, для которых орудиями являются краски, музыка, драма. Вот абсурд!»[10].

синдарин – «сумеречное наречие», язык эльфов Средиземья).

Так в мире Толкина впервые появился Дивный Народ, говорящий на квэнья.

Часть работы, посвященную Средиземью, ученый логично подписал именем Радагаст Бурый,