Свежий

Единственное, что может сделать пресс-конференцию Путина важным политическим событием — это если Путин с Песковым выйдут на кремлевскую сцену и увидят в зале вместо 1319 аккредитованных корреспондентов только вечных Андрея Колесникова и Андрея «шесть соток» Туманова. Вот тогда это действительно будет сенсационная пресс-конференция, и только в этом случае у каждого из 1319 появится шанс всерьез войти в историю.

Журналистская профессия в России десятых годов — это совсем не то, чем хочется заниматься. Журналистика в России десятых — это заведомый компромисс, чаще всего просто неприятный, а иногда и критически вредный. Людей, к которым формальные правила требуют относиться как к ньюсмейкерам, а здравый смысл — как к врагам, стало недопустимо много, нейтралитет часто оборачивается соучастием, формально точные формулировки оказываются прямой ложью. Реальность не усложнилась и не упростилась, но изменилась до такой степени, что традиционная журналистика стала неадекватна происходящему.

Федеральная служба исполнения наказаний — это в буквальном смысле передовой отряд всей Российской Федерации, ее боевой авангард, идеальная форма отношений между государством и человеком, к которой государство, как к достижимому идеалу, стремится постоянно с пугающей скоростью.

Когда камера не может смотреть допустим, только вниз, это еще терпимо, а когда нельзя смотреть еще и вправо, и влево, и вверх, то никакого кино уже не получится, то есть получится, наверное, но очень плохое. За десять лет количество вещей, на которые надо не обращать внимания, чтобы оставаться нейтральным, выросло в России до какого-то совсем невозможного показателя.

Дольше всего продержалась тихая традиция ежегодных президентских телеграмм родителям троих погибших в тоннеле на Новинском бульваре защитников Белого дома — в 2004 году родственники Владимира Усова, Ильи Кричевского и Дмитрия Комаря пожаловались мне, что впервые за 12 лет не получили траурную телеграмму из Кремля — о них забыли (и с тех пор не вспоминали больше никогда).

Россия — да, разумеется, она несет ответственность за украинский кризис с самого его начала, и конкретно в случае Донбасса одной пропагандистской поддержки достаточно, чтобы считать Россию покровительницей сепаратистов. Но пропагандистская поддержка — дело такое. Ее можно включать, можно выключать, как не раз уже бывало. Но как выключить полевого командира Стрелкова?

Географическая карта современной России — это огромная головоломка. Нужно написать книги, чтобы объяснить, почему бывший Урянхайский край, на который до сих пор претендует, между прочим, Тайвань, — это Россия, древняя столица Российского государства Киев — не Россия, а без пяти минут столица ассоциированного с Евросоюзом государства; или почему бывший Кенигсберг — Россия, а южносибирский бывший Верный — заграница; или почему столица странного инстаграм-халифата Грозный — Россия, а город русской славы Севастополь — нет.

Петля, нож, пуля в сердце, прыжок из окна — если это эвтаназия, то так и изнасилование можно назвать курсом полового воспитания, и людоедство — экстравагантной кулинарией, и рабство — трудовыми отношениями.

У нас нет общепризнанного главного писателя, главного кинорежиссера, главной газеты, главного эстрадного певца. Мы завидуем украинцам, выходящим на митинги с национальным флагом и поющим всей площадью свой гимн — у нас даже флаг и гимн относятся к спорным категориям, а о вещах менее значимых не стоит и говорить — любой титул, любой статус в России почему-то не может быть общепризнанным.

Когда говорят, что человек — мера всех вещей, я сразу же с этим соглашаюсь, имея в виду одного конкретного человека, который, и я в этом всерьез уверен, действительно имеет право называться мерой всех вещей. Не буду нагнетать интригу и сразу скажу, что имею в виду себя; мера всех вещей — это я. Я не настаиваю на универсальности этой формулы, более того — подозреваю, что только я один и могу ею пользоваться.