Императорский безумец

вообще, что на самом деле правильнее: не требовать от человека чрезмерно много? Или, наоборот, к нему нужно предъявлять большие требования? Чувствую, что правильно и то и другое.

мечом в руке мы отвоевывали воздух, которым дышим.

-третьих, чем император сделал себя предателем отечества? Тем, что идею — отечество как высший принцип — он отвергает. Ибо он желает, чтобы говорили только о провинциях, основу существования которых определяет только он и его «да» или «нет»…

Во-вторых, господа, как могло случиться, чтобы блудница с помощью императора родила Священный союз?

Я допускаю, что в любой невежественной толпе может найтись сотворенное господом исключение. Так что же, значит, встретив то, что мы здесь видим, нам следует прийти к заключению: имей наши чухонцы соответствующие условия, они все умели бы говорить по-французски и были бы вольтерьянцами?! Est — се qu'il nous faut conclure?![13]

И помню, как я подумал: он, наверно, воображает, что и мир можно перевернуть по собственному усмотрению…

Однако в Библии же сказано: не заграждай рта волу, когда он молотит.

— Якоб, с императорским полковником ты был на «ты». А с императорским безумцем тебе уже быть на «ты» не подобает?

Ничего нет сильнее любви. Ээва, это она, любовь, делает тебя сильной. Я знаю, я это заметил. Тимо, и то, на чем ты стоишь, это тоже любовь. Да. Но не только. Все то, другое, на что ты опираешься, мне не совсем ясно. Наверно, убеждения. Ну, а ради них люди шли на костер, так что же для тебя могут значить косые взгляды и перешептывания твоих драгоценных братьев по сословию… По-эстонски говоря, mitte sittagi![9] — Он рассмеялся.

Однако в семидесятых годах нашего столетия публикация эта имела бы еще одно преимущество: она лишний раз напомнила бы тем, кто до сих пор этого не замечал, что рукопись, будь она филологическая или литературная, не коньяк и не офицер, которые с годами — первый в бочке, второй в отставке — получают лишнюю звездочку.