Культура вязания

В мире действительно полно уродливых свитеров — но и замечательных, необычных, пугающих и сложных вязаных вещей тоже.

Ужин запаздывает, говорят, ну и черт с ним, я вяжу.И дом не убран, ну и черт с ним, я вяжу.И я не спасла мир, не похудела на пять килограммов, не сделала эпиляцию, ну и черт с ним, я вяжу8.

Теоретически женщина может быть кем угодно и делать то, что ей больше нравится, однако общество по-прежнему оценивает ее, ориентируясь на мужскую модель успеха

этом и заключается дилемма вязания. Кажется, все очень просто — любой может научиться вязать; и вместе с тем это дело очень сложное и требующее самоотдачи. Вязальщица и историк Монтс Стэнли признавала: «У вязания проблемы с имиджем. Думаю, беда в том, что вязание давно пало жертвой собственного успеха. Базовые методы ручного вязания внешне довольно просты, и представление об этом глубоко укоренилось в нашем коллективном восприятии. Как только мы минуем стадию новичка, вязание превращается в сложное дело и приобретает новые смыслы. Но этого никто не замечает

вязание более не рассматривается как необходимое занятие для бережливой хозяйки. Теперь оно стало роскошью. Прежде экономное и практичное вязание сегодня составляет досуг представительниц среднего класса.

Современные авторы отмечают, что вязание носит компульсивный характер и вызывает зависимость. Хотя такие утверждения не имеют медицинского обоснования, они подразумевают, что вязание является не вполне социально приемлемым делом. Предполагается, что вязальщицы испытывают потребность вязать и, начав, не могут остановиться. Они собирают и хранят для будущего использования пряжу, наборы для вязания и схемы, участвуют в тематических блогах, посещают вязальные кружки и вязальные кафе и едва ли не целиком поглощены занятием, которое является всего лишь хобби. Именно так считают авторы текстов о вязании, а журналы представляют этому доказательства. В то же время страсть к вязанию не считается постыдной и асоциальной формой поведения — напротив, предполагается, что это обычное поведение для тех, кто относится к вязанию серьезно.

Крафтовые вещи, товары, изготовленные вручную, неразрывно связаны с производителем. Каждый объект уникален, поскольку его нельзя воспроизвести без изменений. Это свидетельствует о несовершенстве создателя: вещь как будто несет в себе его ДНК, и служит свидетельством отсутствия идеала.

Разумеется, эта книга не отражает опыт каждого любителя вязания. Не является она и сколько-нибудь полным путеводителем по современной культуре вязания. На избранном материале автор предлагает спектр новых методов анализа вязания, новых способов видения этого феномена, обусловленных выходом за границы отдельных дисциплин. Речь не идет о некритичном восхищении: предлагаемая работа — именно аналитическое исследование языка, литературы, иконографии вязания, а также мотивов, которыми движимы его приверженцы. И вместе с тем одну из задач книги составляет формирование пространства, в котором вязание имеет признанную ценность и подлежит обсуждению. Таким образом, книга отдает дань всем, кто вяжет, независимо от квалификации, намерений или мотивов. Не так важно, что именно эти люди вяжут и для кого, движет ли ими желание высказаться или им просто нравится это занятие, — автор относится к ним с равным уважением. Кроме того, автору хотелось бы, чтобы люди наконец уделили вязаным вещам чуть больше внимания. Где бы ни были эти вещи — в галереях, на подиумах, на малых детях или в глубине шкафа — всякий раз мы сталкиваемся с особой культурой.

Историки искусства и дизайна, придерживающиеся феминистских взглядов (Роззика Паркер18, Пэт Киркхем19, Кристина Уолкли20, Шерил Бакли21, Пенни Спарк22 и Барбара Бурман23), писали о значимой роли вязания в воспитании девочек — неважно, использовалось это ремесло для работы или для отдыха. Вязание считалось не просто полезным навыком, но и способом научить девочек дисциплине и послушанию

Наша эпоха ценит раскрепощенность, чувственность, спонтанность, искренность и выставляет их напоказ; неплохо бы, однако, помнить, что дисциплина и этикет не только важные механизмы регуляции жизни социума, но и свидетельство ценности, которую мы сообщаем вещи»