Вальпургиева ночь. Зеленый лик

Радость, для коей нужен повод, вовсе не радость, а удовольствие...

Но подстегивать тупую толпу нигилистическими лозунгами, чтобы устроить заваруху и поймать рыбку в мут­ной воде, то есть дорваться до какой бы то ни было власти­ и посидеть наконец в карете, а не на козлах, — вот изю­минка анархического учения, и кому, как не кучеру, видеть это.

просто это существа, уже утратившие душу и потому заслужившие отвращение толпы, которая и вовсе никогда не имела души; таковы уж эти аристократы, они могут безошибоч­но учуять босяка под любым обличьем, в их систематике он стоит ниже всякой твари, и они же непостижимым образом обретают гибкость, склоняясь перед ним, если по воле случая он окажется на троне.

Ну так и будь сумасшедшим, мальчик! В конце концов, мир принадлежит безумцам...

Если двое встречаются, один лукаво склабится, чтобы другой подумал, будто про него что-то знают

А почему бы человеку не торчать по уши в грязи, когда душа заточена в разлагающийся труп?!.

«Вот лик существа, — подумал императорский лейб-медик, вновь охваченный смутной тревогой при мысли о том, что где-то уже видел этого человека, — существа, которое способно быть сегодня одним, а завтра совершенно другим, иным в глазах не только всех прочих, но и самого себя, — не подверженный тлению труп и в то же время сгусток пронизывающих мир психических токов; он не только наречен зеркалом, но и, возможно, является таковым».

Сефарди, который, как и все именитые португальские евреи в Голландии, неукоснительно следовал обы­чаю предков не являться в чужой дом без подарка, воспользовался возможностью отвлечь внимание от припадочного и, развернув упаковку с маленьким серебряным кадилом, протянул его Сваммердаму.

тот, кто распахнул душу для беспричинной радости, обретает жизнь вечную, ибо соединяется со своим «я», которому не грозит смерть. И тогда он — сама радость без конца и края, даже если рожден слепым или увечным.

Радость и есть человеческое «я». И кто не ведает радости, не знает самого себя.