Красота

Можно ли жить, когда есть грубые и грязные мысли? Пусть они и не мои, не во мне зародились, — но разве не моими стали эти мысли, как только я узнала их? И не все ли на свете мое, и не все ли связано неразрывными связями?

Мгновенная пронеслась она во мраке, рожденная от грубого вещества, и погасла, как и надлежит являться и проходить красоте, радуя и не насыщая взоров своим ярким и преходящим блеском

— Где же люди лучше? — спросил Ресницын. — Да они везде одинаковы, — ответила Елена, и легкая презрительная усмешка мелькнула на ее губах.

приходит эта радость, исторгающая из груди смех и зажигающая огни в глазах, которые только что плакали? Не красота ли радует и волнует? И не всякое ли явление красоты радостно?

I

В строгом безмолвии вечереющего дня Елена сидела одна, прямая и неподвижная, положив на колени белые, тонкие руки. Не наклоняя головы, она плакала; крупные, медленные слезы катились по ее лицу, и темные глаза ее слабо мерцали.

Нежнолюбимую мать схоронила она сегодня, и так как шумное горе и грубое участие людское были ей противны, то она на похоронах, и раньше, и потом, слушая утешения, воздерживалась от плача. Она осталась наконец одна, в своем белом покое, где все девственно чисто и строго, — и печальные мысли исторгли из ее глаз тихие слезы. Еленино платье,

белого одеяла. Ее белые башмаки упирались в подножие кровати. Она п

складках ее зеленовато-желтого платья.

Желтоватые и алые нежные тоны на коже рядом с однообразной желтоватой белизной полотна

длинные черные волосы и осыпала их красными маками.

серебряной амфоре белела благоуханная жидкость: