Ваша честь

спотыкаясь о каменные скамейки и о собственные мысли

молодость дает тебе право шагать по жизни, выписывая различные кренделя, и даже приятно, когда есть о чем тосковать

Истинный скиталец — это тот, кто пускается в путь, жаждая встречи с новыми мирами, и каждый вечер плачет о мирах, которые оставил позади, и особенно о родном своем крае...

Миг наступления нового года и века неуловим. В его мимолетности заключалось отрицание его же существования, поскольку до двенадцати часов он был мечтой, а после первого удара часов в полночь — всего лишь воспоминанием.

Где есть закон, найдется и лазейка [2].

Его честь открыл сундучок. Кроме кое-каких документов, в нем лежал мешочек с золотыми монетами и футляр с двумя пистолетами Бельвиста. Он раскрыл и его. Какая красота. Заряжая один из них, он вспомнил про дурачка, который, по-видимому, все еще дожидался его на кладбище Сарриа, измученный холодом и скукой. Представив себе эту картинку, дон Рафель удовлетворенно улыбнулся. Он подумал о Сетубале и Террадельесе с той же улыбкой. Как ни странно, у него не дрожали руки. Он взял пистолет. За стеклами совершенно ничего не было видно. Ему думалось, что Сарриа уже осталась позади и экипаж подъезжал к предместью Сан-Жерваси. Времени оставалось немного. Он вздохнул и зажмурился. Как будто принесенные порывом ветра, ему внезапно стали слышны все будничные звуки: скрип колес кареты, цоканье конских копыт по грязи, обрывки разговора и смех прихвостней Сетубала… Пения птиц до него не доносилось, но зато он отчетливо слышал, как стучит дождь по крышке гроба. Он снова вздохнул. Тут ему вздумалось вспомнить о своих любимых звездах: о верных Плеядах, вечных беглянках, о невозмутимом охотнике Орионе, царствующем на небесах, и томной Андромеде, беззастенчиво возлежащей чуть ближе к закату, на холодном зимнем небе, о стройной, изящной Андромеде… ее таинственный лобок окутан далеким неведомым облаком… Андромеда, Ариадна, Эвридика, Гайетана, Эльвира – его женщины, вечно сопутствующие ему звезды… Я не нарочно, Эвридика, бедняжечка моя… И поскольку на глаза ему наворачивались слезы, а плакать он не хотел, он прицелился себе в грудь, туда, где, по его расчетам, разрушение должно иметь наибольший эффект, и не подумал, что un bel morire tutta una vita honora , быть может, потому, что особо хороших смертей не бывает. Дон Рафель даровал себе две, три, четыре секунды жизни, сосредоточившись на громком и непрестанном шуме дождя… И выстрелил. И содрогнулся всем телом, так что с него слетели парик и треуголка. Дон Рафель Массо-и-Пужадес, председатель Королевской аудиенсии провинции Барселона, прощаясь с шелестом ливня, внезапно понял, что на самом деле значит тишина.

карета. Он сел в нее, не задавая бесполезных вопросов, его не смутило даже то, что наглые прихвостни захлопнули за ним дверцу. На несколько мгновений дону Рафелю показалось, что он заперт в гробу причудливой формы.

Пройдемте с нами, ваша честь. Дон Херонимо предпочитает, чтобы вы не уезжали далеко от Барселоны. Он нуждается в вашем присутствии, чтобы решить одно важное дело.

он Рафель так и знал, что уже все потеряно… Но он не ожидал, что душе его откажут в утешении

В отчаянии он вздохнул. Ему становилось ясно, что этот жалкий трус никогда не явится на дуэль и ему не удастся исполнить свой долг перед памятью мертвого друга. И тут Нандо Сортсу стало бесконечно грустно