В сторону Новой Зеландии

Бедность и дефицит изнуряют. Они формируют у взрослого человека психику сироты казанской. А заодно действуют приезжему на нервы: привилегированность для нравственно вменяемого человека – положение неловкое и малоприятное.

Проверено: в самых прославленных городах мира – в Лондоне, Нью-Йорке, Венеции – с особой жалостью вспоминаешь родителей: прожили жизнь и НИ РАЗУ не сфотографировались у львов Трафальгарской площади, на Бруклинском мосту или на Сан-Марко!

А в Эссуэйре я, хоть убей, не мог отделаться от впечатления, что это не городишко, а стадо русских печек – такие эти домики все беленькие с синим, крепенькие и косенькие – кто во что горазд.

риаде – старинном доме традиционной планировки, но переделанном под маленький отель с сохранением национального колорита: галереи в два-три этажа, мозаики, внутренний двор с фонтаном и т. п. Снаружи такое строение может смотреться совершенно обыденно, но изнутри – впечатлять богатством

Вряд ли когда еще занесет в эти края, но мой совет: набивайте карманы мелочью и позволяйте водить себя за нос, пока не наскучит! Если разобраться, все по-честному: вы ведь не жить сюда приехали, а пялиться; перед вами, зеваками, и ломают за гроши какую-то свою комедию.

“Эй, не вздумай привыкнуть к тому, что вокруг – Африка! Расселся тут, как., в Западном Дегунино!”

Но меня радовало, что с юности знакомое и любимое, приподнятое и торжественное настроение, охватывающее душу всякий раз при виде гор, не притупилось за сорок с лишним лет – когда моим глазам в селе Архыз впервые предстало это диво. Особой и праздничной эмоции – близости гор – посвящены несколько абзацев в “Казаках” Толстого. Сперва герой, молодой вертопрах, думает, что красота гор – такие же высокие слова вроде слов о любви или Бахе, которые говорятся для приличия. А потом он горы внезапно увидел и испытал мгновенный испуг от их неправдоподобной красоты. И жизнь героя пошла своим чередом, но присутствие гор придавало всему дополнительный смысл. Замечательно

в Агадире сразу по выходе из аэропорта резко пахнуло солью, йодом и какой-то теплой прелью – океаном, говоря попросту. Я вспомнил, что по ту сторону Атлантики, в Гаване, похожий запах.

Свидетельствую: такая расцветка облаков не выдумка пейзажистов. Художники вообще выдумывают меньше, чем кажется.

Через час эти симпатичные ребята вернули мне прибор выведенным из строя окончательно: он отказывался быть даже пишущей машинкой. Становилось интересно.