Грезы о Вавилоне. Частно–сыскной роман 1942 года

Я снова сел в машину и поехал дальше на кладбище. Дороги всего десять минут. А потом говно попадет в вентилятор.

Я ненадолго остановился у своей многоквартирки.
Вытащил тело с заднего сиденья, перекинул через плечо и занес в дом. Я притворялся, что это мешок белья. Притворство мое никакой роли не играло, поскольку меня никто не видел. Слава богу, хозяйка в тот день откинула копыта.

Почему жизнь не может быть такой простой, какой может быть?

Мне было очень хорошо.
Я все решил.
Я слушал хорошую музыку.
И у меня в багажнике лежало тело мертвой шлюхи.

— Это вы ее убили?
— Нет! Нет, о господи, нет! — сказал бандит. Вопрос ему совсем не понравился.
— Не поминай тут имя Господа, припиздень, а то я опять тебя в холодильник засуну.
Сержант был ирландским католиком и каждое воскресенье ходил к мессе.

Выражение его глаз перешло от Эдгар–Аллан–По–этического ужаса в невероятное измерение немой мольбы.

Опустил никель и приложил к уху трубку. Гудка не было. Я нажал на возврат монет, но мой никель остался у телефона внутри. Я пощелкал рычагом аппарата. В трубке продолжалось молчание, причем золотом оно не было. Оно, блядь, было моим никелем.

У остальных детективов могут еще остаться какие–то принципы. У вас нет ни единого.
И это, конечно же, правда.
Я ничуть не обиделся.
Мне скрывать нечего.

— Я хочу, чтобы вы украли из морга тело.
Больше она ничего не сказала. У нее были очень синие глаза. Да же в полутьме автомобиля их синева различалась запросто. Ее глаза смотрели на меня. Они ждали ответа. Шея тоже ждала.
— Конечно, — ответил я. — Если деньги достаточно интересны, завтра я доставлю вам на порог тело Авраама Линкольна вместе с утренней газетой. – Именно это она и хотела услышать. Шее тоже хотелось услышать именно это.
— Как вам тысяча долларов? — спросила она.
— За тысячу долларов, — сказал я, — я принесу вам все кладбище.

Ему отчаянно хотелось порнографии. Я видел такой взгляд и раньше, но торговля грязными открытками осталась в прошлом. — Иди ты на хуй, извращенец! — сказал я и зашагал по Ливенворт к радиостанции.