Последние дни Русской Америки

Бутылка водки имела в колониях большое значение. За нее можно было приобрести от колошей целого ямана [5], соорудить у местного портного пару платья и у сапожника сапоги, заказать столяру стол, шкаф и т. п.; а равно получить дня на три, во временное пользование, жену какого-либо рабочего; такова была в Ситхе нравственность, и это не считалось предосудительным: женщин было слишком недостаточно для населения»

Когда я спросил про тюленьи кожи, он прокричал что-то своим горловым голосом, чего я не понял. Я опять заговорил о сделке, на что он рявкнул еще ужаснее, и остальные калоши велели нам уходить, потому что господин тойон не желал разговаривать. Но когда я вынул из кармана несколько листьев русского табака, старик смягчился и обещал к следующему воскресенью доставить нам кожи.

7 августа мы отправились из Лондона дальше и уже 15-го числа были у берегов Копенгагена. Однако там мы не захотели останавливаться, потому что дул хороший попутный ветер, и продолжили наш путь без задержек, пока 28 августа счастливо не бросили якорь в гавани Кронштадта.
Об этом месте я тоже мог бы рассказать несколько веселых историй, но, пожалуй, воздержусь и буду заканчивать.

Вечером, вдоволь нагулявшись, я вернулся на корабль и увидел там одного из наших финнов, который тоже пришел из города. Он был очень весел, красовался в своей совершенно новой одежде и хвалился, что приобрел ее по весьма привлекательной цене. Видимо, прежде чем заключить свою наивыгоднейшую сделку, он изрядно набрался, поскольку вскоре завалился спать не раздеваясь. Утром я слышал, как он жестоко ругался и корил себя. Мы пошли посмотреть и увидели, что несчастный в своей новой одежде был с ног до головы измазан сливочным маслом, словно добрая пастушья краюха хлеба. Оказалось, он забыл, что, уходя в город, положил к себе в кровать пять фунтов масла, которое в теплую погоду совсем растаяло.

Гулял я по острову всегда один. Мои собратья по сословию почти все, как я уже сказал, безвылазно сидели в кабаках; я же хотел скорее познакомиться со страной и народными обычаями, чем с кабацкой жизнью, которая оказывалась везде более или менее одинакова, куда бы мы ни приплыли.

Жара в этих широтах была очень сильной, вследствие чего на средней палубе находиться было невозможно, так что бóльшую часть времени я провалялся на верхней палубе, на открытом воздухе. Время от времени я с удивлением разглядывал знакомые созвездия, которые там, на экваторе, были совсем другой формы, чем у нас на севере. Большая Медведица и Полярная звезда были там совершенно не видны; Плеяды были расположены так далеко друг от друга, что я бы их и не узнал, если бы не держал их во все время путешествия на примете. Луна тоже выглядела по-другому; та ее половина, которая, если смотреть в наших широтах, находится внизу, там оказалась наверху.

февраля мы добрались до экватора, во время пересечения которого после обеда команда принялась совершать обычный для такого случая обряд. Две большие ванны наполнили морской водой, и ранее уже пересекавшие экватор моряки превратились в морские божества, разрисовав себе лицо и надев странную одежду. Боцман стал Нептуном, богом моря, и его провезли на лафете от носа корабля до кормы. В его свите особенно выделялись один цирюльник и один писарь с большой книгой в руках. Последний приказал всем новобранцам, каковых было большинство, включая также и офицеров, подойти к Нептуну. Тот спросил у них, кто они такие и по какому делу прибыли в его владения, и, получив ответ, дал знак цирюльнику, который принялся, обильно намылив и орудуя деревянной бритвой, якобы сбривать бороды у новичков. После этого каждого новобранца окатили из емкости водой, посвятив их таким образом в настоящие моряки. Началось потешное водное сражение. Некоторые, видите ли, не хотели соглашаться на такое крещение и отчаянно сопротивлялись. Но не тут-то было! Их силой хватали и бросали с головой в чан с водой в наказание за упрямство.

В другой раз, когда я опять гулял по городу, по улице шли с десяток совершенно пьяных наших солдат и страшно шумели. Когда им повстречался полицейский, один особенно громкоголосый мужчина подошел к нему вплотную и завопил: «Мы русские подданные, попробуй только испортить нам веселье!» За этим наверняка последовала бы драка, если бы полицейский ответил резко; но он был умным человеком, опытным малым, он лишь похлопал буяна по плечу и сказал улыбаясь: RYSS MAN, GOOD MAN (Русский человек — хороший человек). От этой незаслуженной похвалы дебоширы совершенно устыдились и продолжили свой путь тихо и мирно.

Поев, они облизали пальцы и вернулись в дом, а служительница отнесла грязные тарелки к ближайшему ручью для мытья. «Легко же в этой стране, — подумал я, — прислуживать господам: совсем не нужно мыть ни ножи, ни вилки, ни даже ложки. Господа свои столовые приборы с пятью зубцами и без помощи прислуги сами вылижут!»

Теперь американцы стали хозяевами края, и нам нужно было во всем придерживаться их приказов и обычаев. По этой причине на той неделе у нас было два воскресенья: сначала свое обычное, а потом американское, которое выпало на наш понедельник, поскольку они, приплыв с востока, потеряли один день. Кроме того, нам теперь приказали отнести в контору все кожаные деньги [26], которыми Российско-американская компания с нами всегда расплачивалась, и выдали нам на такую же сумму американских золотых и серебряных долларов.