Так называемая личная жизнь

Или сквозь обугленные веки

Не пробьется никакой рассвет?

И тогда, из дали неоглядной,

Из далекой дали фронтовой

Отвечает сын мой ненаглядный

С мертвою горящей головой:

"Не зови меня, отец, не трогай,

Не зови меня, о, не зови!

Мы идем нехоженой дорогой,

Мы летим в пожарах и крови.

твоих навеки

Только синий, синий, синий цвет?

Или

Наоборот, им больше расчета внушить, что как только мы придем, то всех, кто при немцах оказался на какой-нибудь работе или службе, вольно или невольно, - всех подряд за решетку.