Джузеппе Гарибальди. Его жизнь и роль в объединении Италии
- b9292701272цитируетв прошлом месяце
силы в течение всей последующей жизни безраздельно отдают служению этой особенно дорогой для них идее. К таким исключительным натурам принадлежал Гарибальди, и вот почему: с той поры, как в душу едва сложившегося юноши запала мечта о возрождении его прекрасной родины и вместе с нею страстное желание воплотить мечту в действительность, судьба его неразрывно сплелась с судьбою Италии. Каждый отдельный период его жизни определяется течением событий в его отечестве в соответствующие годы. Только в связи с этими событиями каждый шаг народного героя приобретает настоящий смысл и значение. Узнать и понять Гарибальди можно, только узнав и поняв Италию и те мечты и надежды, которые одушевляли лучшую часть итальянского общества в начале XIX столетия.
В первые десятилетия XIX века печальная политическая судьба полуострова не переставала занимать мысли передовых людей Италии. Сознавая громадные духовные силы своей нации, подарившей миру таких гениев слова, как Данте, Петрарка, Боккаччо, Ариосто, Торквато Тассо, таких мыслителей, как Макиавелли, Галилей, Джордано Бруно, таких корифеев искусства, как Рафаэль и Микеланджело, – люди эти не могли примириться с ее политическимсилите през целия следващ живот са напълно отдадени на служенето на тази особено скъпа за тях идея. Гарибалди принадлежеше към такива изключителни натури и ето защо: от времето, когато мечтата за възраждането на красивата му родина потъна в душата на едва установен младеж и заедно с нея страстното желание да превърне мечтата в реалност, съдбата му неразривно се преплита със съдбата на Италия. Всеки отделен период от живота му се определя от хода на събитията в родината му през съответните години. Само във връзка с тези събития всяка стъпка на Народния герой придобива истински смисъл и значение. Можете да научите и разберете Гарибалди само като научите и разберете Италия и онези мечти и надежди, които оживяват най-добрата част от италианското общество в началото на века.
През първите десетилетия на века тъжната политическа съдба на полуострова не престава да заема мислите на напредналите хора на Италия. Съзнавайки огромните духовни сили на своята нация, дала на света такива гении думи като Данте, Петрарка, Бокачо, Ариосто, Торквато Тасо, такива мислители като Макиавели, Галилей, Джордано Бруно, такива светила на изкуството като Рафаел и Микеланджело – тези хора не можеха да се примирят с нейната политическа - Маша Карачевцевацитирует8 лет назад
В сущности же министр не только не препятствовал, но даже много содействовал делу гарибальдийцев различными тайными распоряжениями. - Маша Карачевцевацитирует8 лет назадВиктор Гюго на острове Джерси произнес блестящую речь, в которой объяснял жителям острова значение недавних событий в Италии:
“Что такое Гарибальди? – спрашивал он. – Человек, ничего более. Но человек в самом высоком смысле этого слова. Человек свободы, человек человечности - Маша Карачевцевацитирует8 лет назадПобеды “тысячи” вызвали всеобщее сочувствие и за пределами родины; все нации отозвались на них посильною помощью людьми и деньгами. Лучшие защитники всемирной свободы зорко следили за событиями в Сицилии и при первой возможности стекались под знамена Гарибальди. Они бросали доходные должности, выгодное положение и приходили умирать вместе с итальянскими патриотами
- Маша Карачевцевацитирует8 лет назадвозникло название Экспедиция тысячи
- Маша Карачевцевацитирует8 лет назадЯ не советовал моим братьям в Сицилии поднимать восстание; но с тех пор, как они возмутились во имя представляемого Вами итальянского единства против постыднейшей тирании нашего времени, я не задумался стать во главе экспедиции. Если мы победим, я надеюсь, что Италия и Европа не забудут, что это предприятие было внушено самым великодушным порывом патриотизма. Если мы будем победителями, мне достанется слава украсить Вашу корону новою и, может быть, наиболее ценною из ее жемчужин, с тем единственным, однако, условием, что Вы никогда не позволите своим советникам передать ее чужестранцам, как было сделано с моим родным городом”.
- Маша Карачевцевацитирует8 лет назадВ то время королевством обеих Сицилии управлял Франциск II Бурбон, сын Фердинанда II, своим управлением заслужившего презрительную кличку король-бомба. Верный традиционной политике своей династии, возбудившей к себе общую ненависть, юный король ко всем порокам своих предшественников присоединял еще чрезвычайную нерешительность. Отсутствие характера выражалось у него в постоянных колебаниях и переходах от уступок и либеральных реформ к самым тяжелым репрессиям, к зверски жестокой расправе с непокорными. Меры правительства вызывали восстания, особенно частые в последнее время. Тогда начиналась расправа, сопровождаемая кровавыми сценами, трудно поддающимися описанию.
- Маша Карачевцевацитирует8 лет назадКавур не одобрил план Гарибальди. На восстание в Сицилии он смотрел совершенно своеобразно, находя, что оно случилось весьма кстати для Пьемонта, от которого отвлекло беспокойные элементы. “Сицилия, – говорил он, – это фонтанель, куда направляется все вредное для Пьемонта”. Не меньше, чем Гарибальди и Мадзини, желая объединения Италии, Кавур хотел в то же время, чтобы оно совершилось постепенно и медленно, по возможности мирным путем, и во всяком случае – без потрясений; вот почему проекты революционных вождей не находили в нем сочувствия. Со своей стороны, и Виктор Эммануил, с недоверием относившийся к грандиозным планам Гарибальди, не подавал ему ни малейшей надежды на поддержку.
- Маша Карачевцевацитирует8 лет назадПоставленный между двух огней, министр Виктора Эммануила взял на себя трудную, быть может, ему одному посильную задачу – направить к общей цели революцию и дипломатию
- Маша Карачевцевацитирует8 лет назадВ то время как Гарибальди потребовал в парламенте предания суду Кавура за уступку Савойи и Ниццы, в Сицилии вспыхнуло восстание. Оно было подавлено неаполитанским правительством, но волнение не улеглось и грозило разразиться новыми беспорядками
