Аристотель и Данте открывают тайны Вселенной

Жалеть себя — это искусство.

Иногда люди говорят много, но в их словах мало правды.

Слушая их, я не мог не улыбнуться: они так хорошо ладили друг с другом, так легко и сердечно общались, будто любовь между отцом и сыном — нечто совсем простое и естественное. С мамой у меня порой так бывало — просто и естественно. Порой. А вот с отцом — нет. Интересно, думал я, каково это: прийти к отцу и поцеловать его в щеку?..

Он любил жизнь во всех ее проявлениях и сильно отличался от моего отца, который всегда держался от мира на расстоянии. В моем отце жила тьма, которую я не мог понять, а в отце Данте ее не было. Даже его темные глаза словно источали свет.

Я почти превратился в невидимку. И мне это нравилось.

Но потом появился Данте.

Конечно, особо популярен я не был, но это и не удивительно. Быть популярным значит убеждать других, что ты веселый и интересный, а притворщик из меня был неважный.

Твоя жизнь, — сказал он.

Как будто это правда.

Может, я и правда был в чем-то их лучше. Хотя, наверное, все-таки нет. Я просто не знал, как с ними разговаривать и как себя вести. Рядом с ними я не чувствовал себя умнее. Напротив — я сам себе казался глупым и неполноценным. Все они будто бы принадлежали к какому-то клубу, куда мне не было хода

— Как думаешь, наши родители правы? Нас в самом деле ждет целый мир?

— Сомневаюсь, — ответил я.

— Хотя это правда, — заметил я. — Мир — мрачное место. Тут я с Конрадом согласен.

— Может быть, твой мир, Ари, но не мой.

— Ну да, ну да, — сказал я.